class="p1">– Решайте.

Стасик вздохнул. Ему не хотелось слишком много командовать. Могла бы и руководительница немного поруководить. Но видно, таков был её стиль – полная самостоятельность.

После завтрака, мытья посуды и сборов начали составлять экипажи. Всем хотелось попасть в первый рейс. По этому поводу немного пошумели, но Стасик заявил:

– Вот что, дети мои. Так не пойдёт. Вы сами выбрали меня, даже тайным голосованием…

– Все шесть голосов… – подтвердил Шурик. – Не такое уж и тайное это голосование.

– Можешь не намекать. Если я согласен быть заместителем, то почему я должен голосовать против себя?

– Логично, – сказала Лжедмитриевна.

– Я тоже так думаю, – согласился Стасик. – Если я не подхожу, то назначайте любого другого. Но в таких делах, как на корабле, командовать должен один человек.

– Ты, – сказал Шурик, но в тоне его чувствовалось сопротивление.

– Хочешь, чтобы ты? – спросил Стасик.

– Не хочу, я малограмотный.

– Тогда временно заткнись. Кто у нас плохо плавает? – Взгляд Стасика откровенно упёрся в Алексея Палыча.

– В каком смысле? – спросил Алексей Палыч.

– Ну, с середины вы доплывёте?

– А зачем?

– На всякий случай.

– Давайте лучше без случаев. Пускай помедленней, но осторожнее.

– Вы что, боитесь, Алексей Палыч?

– Не за себя.

– Тогда всё в порядке, – сказал Стасик. – Остальные плавать умеют, водоворотов нет, шторма – тоже, вода тёплая. Переворачиваться необязательно.

– В-в-ветерок… – сказал Чижик.

– Встречный. Легче будет гнать плот обратно. Первыми поплывут: я, Шурик и Чижик. Заберём два рюкзака. Чижик пригонит плот обратно. Кто у нас самый толстый? Валентина? Поплывёшь вторым рейсом с Чижиком и Геной: они самые тощие.

– Почему это я толстая! – возмутилась Валентина.

– Не знаю, – отрезал Стасик, – спроси у мамы.

– Нахал!

– Оскорбление при исполнении… – сказал Стасик.

За Валентину вступилась Мартышка: всё-таки они были из одной стаи и принадлежали к лучшей половине человечества.

– Ты сам оскорбляешь, – сказала она. – Взялся командовать – командуй без глупых шуток.

Но, как было сказано, Стасика не зря выбрали заместителем. Он и сам уже понял, что заехал не туда и минута для шуток выбрана не самая подходящая.

– Приношу глубокие извинения, – сказал он. – С искренним уважением… Значит, Валентина переправляется с Геной и Чижиком. Плот обратно перегоняет Гена. Он забирает Алексея Палыча и Бориса. Борис, ты сможешь перегнать плот?

– Смогу.

– Гут, как говорят у нас в Японии. Борис забирает Елену Дмитриевну, Март… прошу прощения, Марину, Веника и остальное барахло. При переправе верхнюю одежду всем снять, нижнюю оставить. Кто против, прошу поднять руки.

Ребята принялись переносить имущество к плоту.

– А почему у меня такой тяжёлый рюкзак? – застонала Валентина. – Шурик, ты камней наложил? Опять твои дурацкие шутки?

– Почему – я? – обиделся Шурик.

– Потому, что на сборе – ты.

– Это я, – сказала Лжедмитриевна. – Я решила переложить все продукты в один рюкзак. Валентине будет легче контролировать расход. Но понесу рюкзак я. Есть возражения?

Возражений не было.

Сегодня на озере дул ветерок. Лёгкая волна чмокала о брёвна плота. Расстояние до противоположного берега за ночь слегка увеличилось – так показалось Алексею Палычу. Предстоящей переправы он особенно не опасался: плот был сделан надёжно, да и ребята выглядели уверенно. Если кому и надо было волноваться, то это Лжедмитриевне. Но по виду её понять ничего было нельзя – спокойная, как обычно, сдержанная, как всегда. Было в ней всё-таки что-то от машины. Даже глаза, довольно красивые, с человеческой точки зрения, глаза, смотрели сейчас пристально и бесстрастно, словно два объектива.

«Неужели они ничего не замечают?» – подумал он про ребят.

Нет, ничего они не замечали. Для них Лжедмитриевна была такой, какой они её видели, а не такой, какой её знали Борис и Алексей Палыч.

Подошёл Борис:

– Алексей Палыч, я с ней поплыву… Столкнуть её, что ли?

– Как бы она тебя не столкнула, – сказал Алексей Палыч, вспомнив вечерние упражнения возле плота. – Да и за что её топить?

– Как за что?!

– Да вот так. Объясни мне толком, что она такого сделала?

– А мазь?..

– Не доказано.

– Спички…

– Не доказано.

– Карта…

– Всё это только предположения. Мы никак не можем избавиться от того, что знаем о ней. А ты попробуй взглянуть со стороны. Поход проходит нормально. Все сыты, здоровы, обуты, одеты. Даже нас с тобой приняли в компанию, хотя мы им совсем ни к чему. Переправа через озеро… Ну что ж, не такое это страшное событие, для ребят – даже интересно. Но если забыть обо всём этом… Ты бы смог смотреть, как она тонет? Она ведь живая!

– Я и не собирался её топить по-настоящему. Просто я думаю: если начнёт тонуть, её «отзовут»…

– Я в этом не уверен, – вздохнул Алексей Палыч. – Другой метод… Видно, Боря, нам с тобой терпеть до конца. Только не знаю, когда и каким будет этот конец. Пойдём, поможем столкнуть плот.

Когда первая тройка уселась на плот и их оттолкнули от берега, оказалось, что волна, хоть и мелкая, заплёскивает плот брызгами. Пришлось вернуться. Нарубили лапника, настлали, чтобы рюкзаки и одежда лежали повыше. О себе ребята уже не думали: всё равно быть мокрыми.

Взяв по одному веслу, Стасик и Чижик гребли с обоих бортов. Встать было нельзя, гребли сидя. Плот удалялся от берега медленно. Шурик, на которого брызги попадали ещё и с вёсел, сидел, обхватив голые плечи руками, и «продавал дрожжи», несмотря на ярко светившее солнце.

Алексей Палыч видел, как уменьшаются постепенно фигурки ребят, словно растворяются в озере. Сейчас затея с переправой уже не казалась ему такой безопасной.

– Надо было взять с собой надувные пояса, – сказал он, глядя между Борисом и Лжедмитриевной.

«Мадам» не откликнулась. Алексей Палыч мысленно сплюнул: совет был столь же мудр, сколь и бесполезен.

– Боря, – сказала Марина-Мартышка, – мы с тобой переправляемся вместе. Если я упаду в воду, ты меня будешь спасать?

– А ты меня?

– Буду, если попросишь. Но ведь всегда мальчики спасают девочек.

– Где это написано?

– Нигде. И так ясно.

– Мне не ясно. Ты меня не спасай, лучше сама спасайся. Я как-нибудь доплыву.

– А если у меня будет судорога?

Борис вздохнул вздохом совсем не детским. Но Мартышка вовсе не обиделась на Борисову холодность. Наоборот, она была довольна. На сей раз разговор с Борисом получился чудовищно длинным, и в этом заключалась её очередная победа.

Труднее всего оказалось перегонять плот обратно. Чижик грёб один, и ему приходилось всё время переносить весло с борта на борт. После нескольких гребков с одной стороны плот начинало разворачивать, и его постоянно приходилось утихомиривать. Если бы не попутный ветер, то справиться одному было бы невозможно.

Плот уткнулся в песок