Задний легионер, Ливий, был психиатром, который стал генералом. Он выиграл множество сражений, прежде чем решил умереть, весьма скоропостижно, поскольку осознал, что битва сама по себе есть борба за собственное поражение.

Вместе, объединенные с невероятной мощью мозга лорда Сто Один, они были непревзойденной командой.

– Зона, – приказал лорд Сто Один.

– Зона, – веско повторили оба робота, поднимая паланкин за шесты.

– А затем Округ, – добавил лорд.

– Округ, – повторили они невыразительными голосами.

Сто Один почувствовал, как его паланкин накренился назад: Ливий аккуратно положил свои концы шестов на землю, подошел к лорду Сто Один и отсалютовал раскрытой ладонью.

– Могу я пробудиться? – спросил Ливий ровным, механическим голосом.

– Summa nulla est, – произнес лорд Сто Один.

Лицо Ливия ожило.

– Вам не следует туда ходить, мой лорд! Вам придется отказаться от иммунитета и встретиться со всеми опасностями. Пока там ничего нет. Пока – нет. Однажды они вырвутся из этого подземного ада и зададут людям настоящий бой. Но не сейчас. Сейчас они – жалкие создания, варящиеся в своем странном несчастье, занимающиеся любовью способами, которые никогда не пришли бы вам в голову…

– Забудь о том, что, по твоему мнению, пришло бы мне в голову. Какова реальная причина твоих возражений?

– Это бессмысленно, мой лорд! Вам осталось жить считаные дни. Сделайте для человечества что-то благородное и великое перед смертью. Нас могут выключить. Мы бы хотели приобщиться к вашим трудам, прежде чем вы нас покинете.

– Это все? – спросил Сто Один.

– Мой лорд, – произнес Флавий, – меня вы тоже пробудили. Идите вперед, говорю я. Там, внизу, заново творится история. Там есть вещи, о которых вы, величайшие лорды Инструментария, даже не подозреваете. Идите и взгляните, прежде чем умереть. Вы можете ничего не делать, но я не согласен с моим спутником. Там опасно, как могло бы быть опасно в Космосе, если бы мы его отыскали, но там интересно. А в мире, где сделаны все дела и передуманы все мысли, трудно отыскать вещи, которые по-прежнему могут возбудить в человеческом сознании неприкрытое любопытство. Как вам прекрасно известно, я мертв, но даже я, этим механическим разумом, ощущаю тягу к приключениям, стремление к опасности, очарование неведомого. Для начала, они там, внизу, совершают преступления. А вы, лорды, их игнорируете.

– Мы решили их игнорировать. Мы не глупцы. Мы хотели увидеть, что может случиться, – ответил лорд Сто Один, – и нам нужно было дать этим людям время, чтобы выяснить, как далеко они смогут зайти, если лишить их всякого контроля.

– Они рожают детей! – возбужденно сообщил Флавий.

– Мне это известно.

– Они подключили две нелегальные машины для мгновенных сообщений! – крикнул Флавий.

Сто Один остался спокоен.

– Так вот почему наблюдаются утечки в торговом балансе кредитной структуры Земли.

– У них есть кусок конгогелия! – завопил Флавий.

– Конгогелия! – воскликнул лорд Сто Один. – Невозможно! Он нестабилен! Они могут убить себя. Могут причинить вред Земле! Что они с ним делают?

– Музыку, – понизив голос, произнес Флавий.

– Что?

– Музыку. Песни. Приятный шум, чтобы танцевать под него.

– Немедленно отнесите меня туда! – рявкнул лорд Сто Один. – Это нелепо! Держать внизу кусок конгогелия – все равно что уничтожать обитаемые планеты ради игры в шашки.

– Мой лорд, – сказал Ливий.

– Да? – спросил Сто Один.

– Я снимаю мои возражения, – сказал Ливий.

– Благодарю, – очень сухо ответил Сто Один.

– У них внизу есть кое-что еще. Я не хотел, чтобы вы туда шли, и потому умолчал об этом, чтобы не возбудить ваше любопытство. У них есть бог.

– Если ты заготовил лекцию по истории, прибереги ее для другого раза, – сказал лорд Сто Один. – Засыпай и неси меня вниз.

Ливий не шелохнулся.

– Я сказал именно то, что хотел сказать.

– Бог? Что ты называешь богом?

– Личность или идею, способную дать ход совершенно новым культурным паттернам.

Лорд Сто Один подался вперед.

– Ты это знаешь?

– Мы оба знаем, – ответили Флавий и Ливий.

– Мы его видели, – сказал Ливий. – Десятую года назад вы велели нам тридцать часов свободно побродить по окрестностям. Мы взяли тела обычных роботов и случайно забрели в Зону. Когда мы почувствовали конгогелий в действии, нам пришлось спуститься, чтобы выяснить, что происходит. Обычно его используют, чтобы удержать на месте звезды…

– Не надо мне об этом рассказывать. Я сам знаю. Это был человек?

– Человек, – ответил Флавий, – который заново проживает жизнь Эхнатона.

– Кто это такой? – спросил лорд Сто Один, знавший историю, но желавший выяснить, как много известно его робо– там.

– Король, высокий, длиннолицый и толстогубый, который правил человеческим миром под названием Египет задолго до атомной энергии. Эхнатон придумал лучших из ранних богов. Этот человек воспроизводит жизнь Эхнатона, шаг за шагом. Он уже создал религию на основе солнца. Он смеется над счастьем. Люди его слушают. Они шутят над Инструментарием.

– Мы видели девушку, которая его любит, – добавил Ливий. – Она молода, она красива. И я думаю, у нее есть силы, из-за которых в будущем Инструментарий вознесет ее либо уничтожит.

– Они оба делали музыку, – сказал Флавий, – при помощи того куска конгогелия. И этот человек или бог – этот новый Эхнатон, как бы вы ни пожелали его назвать, мой лорд, – он танцевал странный танец. Как будто к трупу привязали веревки и заставили плясать подобно марионетке. На окружавших его людей этот танец оказывал такой же эффект, как лучший гипноз. Теперь я робот, но он встревожил даже меня.

– У этого танца было название? – спросил Сто Один.

– Названия я не знаю, – ответил Флавий, – но я запомнил песню, поскольку у меня фотографическая память. Желаете послушать?

– Определенно, – сказал лорд Сто Один.

Флавий встал на одну ногу, вытянул руки под странными, немыслимыми углами и запел высоким, оскорбительным тенором, который одновременно завораживал и отталкивал:

Прыгайте, милые люди, а я порыдаю по вам.

– Достаточно, – произнес лорд Сто Один.