стоянку, сел в автомобиль и минутку посидел неподвижно, обрабатывая информацию. Ему нравилось, как слаженно все продвигается. Готовый к любому повороту, он всерьез был настроен найти Дженовезе живой и вернуть родителям. И отныне чувствовал себя абсолютно готовым к этому. Освободившись от служебных обязанностей, взамен Лоуренс обрел необходимый настрой и начинал действовать более свободно и результативно.

Перед аудиенцией Лиотты он пробил телефонные разговоры Нины в вечер исчезновения. Более-менее подробная хронология событий сложилась у него в голове.

В 22.49 Нина вызвала такси.

В 22.53 вышла из кампуса (по данным пропускного турникета).

В 22.54 позвонила Сету Ридли, и они проговорили полторы минуты.

В 23.21 с ее мобильного кем-то было отправлено сообщение от ее имени.

Где-то между последними двумя пунктами ее похитили.

Не теряя времени, Клиффорд позвонил в коллцентр службы такси, которое вызвала Нина, и, назвав время, место и номер телефона, без проблем узнал, что ее заказ был автоматически отменен, так как клиент не появился, когда машину подали, и далее не вышел на связь. Между ее звонком Сету и прибытием настоящего такси прошло каких-то семь минут. Некто оперативно увез ее в этот промежуток, вероятно, прикинувшись таксистом. Об этом говорили и свежие следы на дороге, и ее мгновенное исчезновение, и отсутствие свидетелей.

Это был спланированный акт. Чтобы ограбить, так не заморачиваются. Но без видео с камер наблюдения эта многообещающая ветка расследования заходила в тупик. И кажется, Клиффорд знал, как достанет его.

Профессиональным чутьем, унаследованным от отца, Ларс чуял, что Ридли в этом как-то замешан, пусть не прямо, но косвенно точно, и планировал держать парня при себе, чтобы выяснить, как именно, наблюдая за его поведением.

Утро было промозглым. Холодный всепроникающий туман забирался в рукава и под воротник, заставляя ежиться, рассеянной дымкой парил над деревьями и крышами. Но все, кто обязался прийти, явились, не испугавшись сырого холода поздней осени.

Нина Дженовезе была объявлена в розыск. Со вчерашнего вечера в городе висели ее фотографии, и на это беспечно улыбающееся лицо больно было смотреть. По радио тоже говорили о ней – каждые несколько часов. Описывали приметы, время и место, когда, где и в чем девушку видели в последний раз.

Поисковые отряды приступили к работе. Ранним утром на третий день исчезновения группа из сорока семи человек встретилась в оговоренной точке и начала продвигаться по часовой стрелке пригорода Поукипзи, разбившись на группы. Несмотря на присутствие студентов старших курсов и нескольких преподавателей с опытом полевой работы, негласным лидером считали Сета Ридли как организатора поисков.

Местная полиция не спешила принимать существенных мер, зато в колледже спасателей ему не могли отказать. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что имеешь.

Окружающий ландшафт не отличался оптимизмом, усугубляя и без того угрюмое настроение: вездесущая грязь, мрачные руины, жухлая растительность и мусор, в котором до смерти боишься разглядеть знакомую обувь, клочок ткани, а то и вовсе палец или волосы.

Увядающая природа как-то особенно подчеркивала приближение Хеллоуина. Но собравшиеся разбавляли темную безнадегу пейзажа: в основном желтыми и зелеными дождевиками и однотипными синими термосами, закупленными в одном и том же хозяйственном магазине неподалеку от колледжа.

Настрой у всех был разный, но никто не позволял себе улыбок и шуток, опасаясь попасть под горячую руку: Ридли был сам не свой. Стараясь охватить как можно бо́льшую площадь, участники разделились на группы по два-три человека и, тихо переговариваясь, а зачастую и вовсе молча, прочесывали местность, медленно продвигаясь друг за другом в шахматном порядке.

Сет Ридли не то что был не в настроении, из него как будто вытащили нечто, отвечающее за способность испытывать эмоции. Энергия покинула его тело, но он переставлял ноги на автомате, не позволяя себе слабину. Травмированная много лет назад рука ныла на дождливую погоду, но он, привыкший к постоянной боли, уже не обращал внимания. Возможно, Нине сейчас гораздо больнее. И пусть лучше так, чем если она совсем ничего не ощущает.

Каждый раз, как юноша замечал чей-то старый брошенный ботинок или обрывок грязной одежды, внутри все замирало, заставляя ускорить шаг и сглатывать кислую слюну, а потом беззвучно обрывалось. И он не знал, хватит ли в нем ниточек, чтобы все это пережить и не свихнуться.

Найти ее тело было худшим, что могло случиться в его жизни, и Сет ужасно этого боялся, хотя и понимал процентную вероятность подобного исхода. Нину могли использовать, убить и выбросить где-то у трассы, ведущей из города, или под мостом. Или в реку. Передать, как сильно он этого боялся, могли бы его дрожащие пальцы, стиснутые зубы и вены на шее, но не слова.

Он так полюбил эту девушку, что готов был разделить с ней остаток жизни, оберегая от невзгод, а теперь должен мириться с ее потенциальной смертью – по прихоти кого-то, кого он вряд ли сумеет найти, чтобы убить своими руками.

Если, конечно, ему в этом не помогут.

Сет ничего не ответил Саулу, а тот и не связывался с ним, не настаивал. Грек прекрасно понимал, как тяжело впервые согласиться на такое предложение, и радовался отсутствию четкого отказа. Поэтому мудро выжидал момента, когда Сет подольше подумает об этом, и его получится продавить.

Все утро, разгуливая в туманном пригороде Поукипзи и пережив несколько панических атак, парень обдумывал поначалу пугающий вариант стать наемником. Ему предложили устранить человека, которого он бы с радостью убрал из своей жизни, а главное – из жизни Нины. Но если она об этом узнает (или хотя бы заподозрит), то никогда его не простит. Он потеряет ее навсегда. Не сможет врать, как и смотреть ей в глаза. Не сможет вымолить прощения.

С продажей наркотиков Нина могла мириться, это Сет понимал, видел и чувствовал. Она старалась игнорировать то, что знает, ради теплых отношений с ним, ведь в остальном он ей нравился. И не пыталась поменять его, перекроить под собственные этические взгляды. Но на убийство человека, еще и невиновного, не смогла бы закрыть глаза, даже если оно совершено во благо, например, чтобы спасти ее саму.

Сет Ридли мог стать убийцей – так просто, как будто был рожден для этого. Он неоднократно думал об этом раньше, когда избивал людей до полусмерти по заказу картеля. И гадал, почувствует ли что-то, если перегнет палку. Все, что от него требовалось – подавить эмоции. С остальным он справлялся играючи и без помарок. Счастья это не приносило, а вот деньги…

Но на что их тратить и зачем они ему, если Нина так