Пришла ночь, и тогда лорд Лестер и его офицеры собрались на борту «Триумфа Альбиона». Там же были и мы с Робом. В этот момент кто-то из дозорных дал сигнал, что галиот[172] Себастьяна Уилбрэма идет одним из боковых каналов с полной осадкой.

Мы знали, что этот мерзавец Себастьян промышляет контрабандой и постоянно шныряет между Слюйсом и английским берегом. Сперва он прикидывался агентом на службе королевы. Но потом лорд Лестер через своих шпионов выяснил, что Себастьян — грязный предатель, как и его отец. Испанцы платили ему за то, чтобы он похищал наши боеприпасы и отвозил их в тайные бухты на английском берегу, где английские предатели-католики уже ожидали его галиот для разгрузки…

— Чтобы способствовать вторжению, — прервала его я. — Вторжению, которое, по словам Роберта, готовят испанцы.

Крис кивнул.

— Слушайте дальше, миледи. Вот этот самый «белый орел» и был запродан испанцам для перевозки в Англию, и его могла бы использовать наступающая испанская армия.

Лорд Лестер был уверен, что галиот сидит так низко в воде потому, что везет этот драгоценный груз. Он решился пуститься в погоню за Себастьяном и отбить селитру обратно.

Мы старались, как могли, но было темно, шел высокий прилив, болота и отмели залило, и они напоминали кипящий котел. Огромные волны, выше мачт наших кораблей, обрушивались на нас со всех сторон. И вдобавок ко всему пошел проливной дождь. Такой дождь может идти только в этой проклятой Фландрии. Словно разверзаются все хляби небесные…

— Что же вы сделали?

Крис горестно покачал головой, словно сам не верил в то, что пришлось им пережить той ночью.

— Мы наскочили на испанские суда. Мне показалось, что они окружают нас, будто они нас только и ждали. Мы слышали грохот их пушек, хотя я не представляю, как их пушкари умудрялись стрелять под таким ливнем. Мы постарались на их огонь ответить своим огнем. Ваш отважный Роб лично помогал артиллеристам заряжать кулеврины и наводить их под шквальным огнем испанских корабельных батарей. Просто чудо, что Роб пережил ту ночь! Мимо него ядра и пули так и свистели. Впрочем, как и вокруг всех нас. Шум, дым, дождь — мы все задыхались от пороховой гари. Что до меня, то последнее, что я помню, как я подаю заряд пушкарю, и тут грудь мою как будто бы пронзила раскаленная стрела. Я потерял сознание, а очнулся уже здесь, в Уонстеде.

Крис посмотрел на меня взглядом, полным благодарности и неподдельного восхищения.

— И вы были рядом со мной, миледи.

— Я очень рада, что тебе удалось выжить, — только и нашлась я, что сказать. А потом быстро добавила: — И Роберт будет очень рад увидеть тебя живым, когда вернется. Он уже на пути в Англию. Его призывает королева. Она назначила его на пост Главнокомандующего всеми силами Ее Величества для отражения иностранного вторжения.

— Высокий титул.

— И высокая ответственность. Скоро оборона всей Англии будет в руках моего супруга.

Год Страшного суда начался подобно урагану — с первых шквалов тревожных вестей, слетавшихся с разных концов королевства в столицу и доходивших до нас в самом что ни на есть искаженном виде.

То кто-то клялся и божился, что из Милфорда[173] сообщили о высадке испанцев. Якобы их смертоносные орудия нацелены на уэльские холмы, а их солдаты уже маршируют в сторону Лондона.

С севера скакали гонцы с вестями о том, что восстал Йорк и католики готовы взять власть в королевстве, хотя их символ и знамя — Мария Стюарт — была к этому времени уже казнена и наше королевство раз и навсегда избавилось от той угрозы, которую несло ее присутствие. Потом прошел слух, что королева мертва, а весь Лондон объят пожаром.

Никто не знал, чему верить. Правда ли то, что королеву убили испанцы? Или ей удалось спастись бегством? А может быть, для всего рода человеческого настали последние дни, как было предсказано много лет назад? Случится ли то, что предрекали астрономы — второе лунное затмение, — редкое явление, которое будет знаком начала конца времен?

В Уонстеде слуги без конца обсуждали слухи и сплетни, услышанные в деревне, а я с каждым новым известием изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, терпение и здравый смысл. Несмотря на все мои усилия, хозяйство наше разваливалось: десятки наших конюхов, домашних слуг и горничных покинули поместье и пытались найти убежище кто где мог, скрываясь в оторванных от мира деревнях к северу от нас или на дальних холмах. Все как один были напуганы и верили, что чем дальше они окажутся от других людей, и особенно от двора и столицы, тем легче им будет пережить Страшный суд.

Когда в соседней деревне родился уродливый младенец, среди оставшихся слуг разразилась новая волна паники. Ребенок появился на свет с двумя головами и четырьмя руками и ногами. Повитухи в ужасе притащили его в приходскую церковь, откуда прихожане, завидев его, с криками бежали на местное кладбище и там падали на землю в полуобморочном состоянии.

— Это знак! — провозгласила мистрис Клинкерт всем, кто еще мог ее слушать, и в глазах ее плескался неприкрытый ужас. — Конец близок!

Но близок, как никогда, был наш извечный враг и неприятель. Между Англией и Испанскими Нидерландами было всего несколько часов плавания, и вот испанцы собрали на континенте большие силы: десятки тысяч солдат можно было погрузить на баржи и переправить через Ла-Манш в одну ночь. Каждое утро в английских городах начиналось со сбора и подготовки народного ополчения, люди покупали мушкеты и мечи, доспехи и порох, и цены на эти товары в одночасье взлетели до небес. Все, у кого было золото, прятали его в ожидании бойни и хаоса.

Я не могла спать в те дни и ночи, полные тревоги. Самый воздух казался густым от пелены страха, отравлявшего все кругом. Никто не смотрел друг другу в глаза. Люди замкнулись в молчании, двигались как в тумане, постоянно оглядывались, ожидая подвоха.

Даже силы природы ополчились на нас, подкрепляя зловещие пророчества. Внезапно начались ураганы, прошли ливни, а за ними налетели злобные ветры, которые беспощадно обрывали бутоны со всех цветущих растений и деревьев, не давая цветам распускаться. Деревья в садах не давали плодов. Наступит время урожая, подумала я, а собирать будет нечего. Нечем будет наполнить амбары. Но, возможно, урожай собирать будет некому и незачем, ибо время прекратит течение свое и жизнь наша закончится.

Я старалась не уезжать далеко от поместья, так как все еще ухаживала за выздоравливающим Крисом. Вдобавок на меня свалилось много новых забот по ведению хозяйства в доме и управлению полевыми работами. Но когда я все же выезжала, то видела, что дороги были запружены повозками и каретами, людьми, путешествующими пешими и конными. Кто-то с мрачным и решительным лицом несся куда-то во весь опор, как будто бы за ним гнался сам дьявол, а кто-то казался таким брошенным и растерянным, словно не очень понимал, куда же он, собственно, направляется. Целые семьи снимались с места и устремлялись в неизвестность, погрузив весь свой скарб на своих домашних животных и посадив по нескольку ребятишек на рабочих лошадок. Кое-кто из этих странников приходил к нашим воротам, и я делилась с ними тем, чем могла, старалась развеять их страхи, но чувствовала, что мои слова пропадают втуне.