— И что? Вы контролируете расход ресурсов или вы занимаетесь распространением косметики?

Не став дожидаться ответа Ирэн, Лиз все же вышла из кабинки.

Когда, несколько дней назад, ее включили в группу, занимающуюся расследованием странных убийств, Лиз первым делом ознакомилась с личными делами и характеристиками всех, кто входил в отряд Гардова. Не из любопытства, хотя, стоит признать, что ей ужасно хотелось узнать, с кем работает Егр, каким он стал, ну и все в таком роде, просто она привыкла знать, с кем придется работать.

Сержант СБ Идара Романи особо привлекла ее внимание. Во-первых, она была женщиной, а их обычно стараются держать набумажной или исследовательской работе. Ну и, во-вторых, она работала непосредственно с Гардовым. Несколько лет под его командованием, причем именно Егор просил о переводе сержанта Романи в свой отряд. Зачем? Этого Лиз не знала, но сначала решила, что у них могут быть отношения.

Идара была привлекательной женщиной. Умной, опытной и довольно сильным менталом. Но за недолгий срок своей службы в СБ не смогла прижиться ни в одном отряде. До того, как попала к Гардову.

Недолгий зрительный контакт дал Лиз понять, что за ней следят и без охраны не оставят. Это радовало. И внушало уверенность в собственных действиях. На минуту Лиз подумала, что стоит дать сержанту Романи знак… Но потом…

Да, Идара вполне в состоянии скрутить Ирэн. Она сильнее физически, к тому же, сильный ментал, а Лиз знала, что могут сделать менталы с мозгом человека. Но прибор… внушение… загадка, которую ей так хотелось разгадать перевесили. И вместо того, чтобы попросить помощи, Лиз широко улыбнулась Ирэн.

— Идем? Нам вроде стоит поторопиться.

Доктор Сальва нервно дернула плечом, еще раз смерила Идару неприязненным взглядом и снова взяла Лиз под локоть. Она не заметила, как ладонь ее жертвы разжалась, и небольшой бумажный комочек выпал из руки Лиз прямо под ноги неприятной особе, которая так и продолжала держать руки под струей теплой воды.

* * *

Фэй перестала воспринимать реальность. Боль стала ее существованием, ее дыханием… Боль стала ею.

Она уже не понимала, где она, а где то, иное сознание… Чужое, чуждое… Оно проникало в ее личность все глубже и глубже укоренялось, пускало побеги… Поначалу тонкие, слабые, они все глубже пронзали ее мысли, становились крепче, сильнее и опутывали все крепче, не оставляя в ее голове даже намека на сааму Фэй.

Ментальное порабощение… Фэй только слышала о таком, помнила, как в университете им рассказывали, что это невозможно. Да, изыскания ведутся, но еще ни одному ученому-исследователю не удавалось добиться какого-либо прогресса в этой области. Ни одному, за исключением профессора Мориса.

О, Фэй помнила его еще по школе. Он читал у них несколько лекций. Затем, уже в университете, высказывал желание сделать Фэй своей ученицей. Не срослось. Увы, сила дара у Фэй была слишком низкой, а профессор Моррис предпочитал иметь в помощниках только лучших, сильнейших. Да и тема его исследований не впечатляла. Фэй так точно.

Сознание девушки в очередной раз раздвоилось. Одна часть продолжала вспоминать, анализировать… другая… Другая, инородная часть совершенно не подчинялась. И от этого Фэй становилось только больнее. Всякий раз, когда она пыталась взять свои мысли и чувства под контроль, боль пронзала ее, причиняла настолько неимоверные страдания, что Фэй проваливалась в небытие.

Затем снова возвращалась и все начиналось по новой. Бывали мгновения, когда эй хотелось прекратить все это, опустить руки и позволить чужой воле полностью подчинить ее… Да, ей этого хотелось, но каждый раз, стоило только ей решиться, как воспоминания возвращались.

Мама. И отец. Их маленькая, но уютная квартирка, пропахшая запахами свежей выпечки, воскресные чаепития и разговоры… ни о чем и обо всем сразу. Что будет, если она опустит руки? Перестанет сопротивляться и позволит чужому сознанию укорениться в ее голове?

Это все исчезнет? Уйдет навсегда вместе с воспоминаниями? И больше не будет тех уютных, тихих мгновений, который по сей день были для Фэй самым дорогим. Не будет больше ванильных булочек и ароматного чая, тихих разговоров…

И Фэй продолжала бороться. Снова и снова, с упорством, которое никогда ей было не свойственно, пыталась вырвать из своего сознания побеги чужих эмоций, отрывала их от себя по живому и в очередной раз проваливалась в небытие.

А когда приходила в себя, все начиналось заново.

— Это невероятно! — время от времени она слышала голос… знакомый, но почему-то сейчас Фэй никак не могла вспомнить, кто это. Она точно знала, что голос принадлежит кому-то из прошлой жизни, но кто это был? Память молчала… — Ты все еще сопротивляешься… Они все сдавались раньше… Уникально!!

И Фэй снова утратила связь с реальностью. В мыслях все перепуталось, перемешалось настолько, что она уже не могла отделить реальное от навязанного. В какой-то миг она услышала шум… Он причинял боль, не ту, которая уже срослась с ней, иную… В голове все будто бы взорвалось, виски сдавило, а по шее… Фэй совершенно определенно почувствовала, как по щеке и шее потекло что-то теплое… Хотела дернуться, но не получилось. Тело онемело, мышцы свело судорогой, и она замерла, стараясь абстрагироваться от постороннего шума.

А потом были крики… И голос… тот, знакомый, обладателя которого она никак не могла вспомнить. И другой… тоже знакомый, но…

«Это невозможно! — пронеслось в ее голове. — Этого не может быть! Его не может быть здесь!»

* * *

Поездка не удалась с самого начала. Первая неприятность подстерегла их на выезде из Гаринеры. Все началось с дорожного патруля. Казалось, вся служба дорожной стражи собралась именно на той дороге, которую они выбрали. Машину Ирэн останавливали три раза. Три! Даже Лиз, сидевшая рядом с доктором Сальва, начала злиться, когда патрульный в третий раз показал им остановиться и приблизился, чтобы проверить документы. Ирэн так и вовсе, исходила негодованием. К тому же, ни один из доблестных стражей порядка на дорогах не повелся на ее откровенные заигрывания и все попытки рыжей красавицы приводили к тому, что время проверки только затягивалось.

Наконец, шумные улицы и проспекты Гардинеры остались позади и автомобиль приблизился к единственному в этой стороне города съезду на объездную дорогу. На повороте их обогнала колонна дорожной техники.

Лиз настороженно прищурилась. Ирэн тихо выругалась. А когда увидела, что ретивые дорожные рабочие споро повыпрыгивали из небольшого автобуса и принялись со скоростью светового потока расставлять ограждение, не сдержалась и ругнулась уже в полный голос.

— Эй! — остановившись возле ограждения, перекрывавшего дорогу, — Ирэн высунулась из окна. — Можно нам проехать?

— Никак нет, мисс, — широко улыбнулся рабочий, который это самое ограждение и устанавливал. — Ремонт. Проезда нет.

— Но вы же еще ничего не делаете? Я проеду и все!