Особенно из-за того, как часто люди поглядывают на его запястье,— будто он лично привел армию к нашей границе.

Даин улыбнулся вслед королю, затем оглянулся через плечо, поймал мой взгляд и направился к нам.

Он улыбался — и с легкостью вспомнилось, как часто за прошедшие годы мы посещали подобные мероприятия. Нежно коснулся моей щеки:

—Ты сегодня прекрасна, Ви.

—Спасибо,— я улыбнулась.— Ты и сам великолепен.

Опустив руку, он повернулся кЛиаму:

—Она еще не пыталась сбежать? Ви всегда ненавидела такие собрания.

—Пока нет, но еще не вечер.

Должно быть, Даин заметил жесткость в лице Лиама, потому что ко мне повернулся уже с угасшей улыбкой.

—Лестница — в паре ярдов справа от нас. Я отвлеку, а ты скрывайся.

—Спасибо,— кивнула я, вздернув уголки губ.— Давай убираться отсюда,— прибавила яЛиаму.

Когда мы вернулись в квадрант всадников, я вышла во двор, позволив силе закружиться вокруг и во мне. Я почувствовала золотую энергию Андарны, обжигающую силу Тэйрна, соединяющую меня соСгаэль, и, наконец, клубящиеся тени Ксейдена.

Я открыла глаза, прослеживая колебания тьмы, и поняла, что он где-то впереди.

—Лиам, ты же знаешь, что я тебя обожаю?

—Это, конечно, приятно…

—Уходи,— я двинулась прямо через двор.

—Что?— Лиам догнал меня.— Я не могу бросить тебя одну.

—Без обид, но я при желании могу кого угодно поджарить молнией, и сейчас мне нужно увидеться сКсейденом, так что уходи.— Я похлопала его по руке и двинулась дальше, ориентируясь на свое чутье.

—Сама же говорила, что не умеешь целиться, но намек понял!— откликнулся он вслед.

Обойдясь без магического огня, я миновала место, где мы обычно стояли на построении, и направилась к силуэтам в единственном просвете в этой проклятой стене. Ксейден мог быть только в одном месте.

—Скажите, что он не там,— бросила яГаррику иБоди, чьи лица с трудом различила в лунном свете.

—Сказать-то можем, но соврем,— заметил Боди, закинув руку за затылок.

—Тебе не захочется его видеть. Не сегодня, Сорренгейл,— предупредил с кислой миной Гаррик.— Простое самосохранение. Обрати внимание — нас с ним нет, а мы его лучшие друзья.

—Ага, а я его…— я открывала и закрывала рот, потому что… хрен знает, кто я ему. Но желание, что держало мое сердце в заложниках, горячо требовало быть рядом, потому что я знала, что он страдает. Даже если придется броситься в неизвестность… Я не могла отрицать, кто он для меня. Я скинула кожаные туфли — все равно они больше мешали, а уж на этом ветру? Что ж, посмотрим.— Я просто… его.

И впервые с прошлого года вышла на парапет.

Идти по парапету в день Призыва — неоспоримый риск.

Идти по парапету в парадном платье, босой, в темноте? Это уже просто безумие.

Первые пять ярдов, пока меня еще защищали стены, дались просто, но выйдя туда, где ветер трепал юбку, как парус, я уже засомневалась в своем плане. Трудно будет добраться доКсейдена, разбившись насмерть.

Но я видела, как он сидит примерно на трети пути, глядя на луну так, словно и ее вес ему приходится нести вдобавок к своему бремени, и у меня сжалось сердце. На его спине вырезаны жизни ста семи человек, он взял за них ответственность. Но кто возьмет ответственность за него — кто позаботится о нем?

За рвом все праздновали гибель его отца, а он оплакивал ее здесь в одиночестве. После смерти Бреннана со мной были Мира и папа, но уКсейдена не было никого.

«Ты не знаешь меня настоящего. Мою суть». Так ведь он ответил, когда я призналась, что влюблюсь в него? Будто если бы я его знала, меньше бы хотела,— но пока что все, что я узнавала, только ускоряло мое падение.

О боги. Знакомое чувство. Сколько с ним не спорь, оно останется правдой. Я чувствовала то, что чувствовала. Я не сбегала от вызова с тех пор, как год назад пересекла этот парапет, и не начала бы сейчас.

В последний раз, когда я здесь стояла, я тоже была в ужасе, но не от расстояния до земли заходилось мое сердце. Падать можно по-разному. Проклятье. Боль в груди разгоралась ярче, чем сила, курсирующая в венах.

Я люблю Ксейдена.

И неважно, что скоро он улетит или даже не чувствует того же ко мне. Даже неважно, что он предостерегал, велел в него не влюбляться. Не из-за мимолетного увлечения, физической химии или даже связи наших драконов я не прекращала тянуться к этому человеку. А из-за безрассудного сердца.

Я держалась подальше от его постели — его объятий, потому что он настаивал, чтобы я в него не влюблялась, но раз уже поздно поворачивать назад, зачем теперь сдерживаться? Разве не стоит смаковать каждый миг, пока он еще здесь?

Я сделала первый шаг на узкий каменный мост и подняла руки для равновесия. Прямо как идти по спине Тэйрна — а это я делала сотни раз.

Только теперь я в юбке.

И если я упаду, Тэйрн меня не подхватит.

Как же он разозлится, когда узнает…

«Уже узнал».

Голова Ксейдена повернулась ко мне.

—Вайоленс?

Я сделала шаг, за ним другой, держась прямо благодаря мышечной памяти, какой еще не было год назад, и двинулась к нему.

Ксейден закинул ноги на парапет и буквально подскочил.

—Развернись немедленно!— крикнул он.

—Идем со мной,— я попыталась перекричать ветер, остановившись, когда очередной порыв хлестнул юбкой по ногам.— Надо было надевать штаны,— пробормотала я и продолжила идти.

Он уже двигался навстречу — такими же широкими и уверенными шагами, как по земле, легко сокращая расстояние, пока мы не встретились.

—Какого хрена ты тут делаешь?— спросил он, обхватив меня за талию.

Он был не в парадной форме, а в летных доспехах — и никогда не выглядел лучше.

Что я там делала? Рисковала всем, лишь бы дойти до него. И если он меня отвергнет… Нет. На парапете для страха места нет.