— Ты считаешь меня ребенком, которого можно напугатьроссказнями о призраках и чудовищах?

— Конечно нет, но, уверяю тебя, Ксанетия и в самом деле— сияющая.

— Она и впрямь сияет?

— Только когда захочет. Сейчас она сдерживает своесияние — чтобы не выводить нас из равновесия — и к тому же изменила цвет кожи,волос и глаз. Она выглядит как обыкновенная тамулка, но поверь мне, на деле онадалеко не обыкновенна.

— Я думаю, ты лишился рассудка, Сарабиан-император.

— Сама увидишь, дорогуша. Бетуана удивленно взглянулана него.

— Домашняя шутка, — пожал он плечами.

Дверь открылась, и вошли Ксанетия, Даная и Сефрения.

Принцесса Даная с невинным видом подошла к креслу Бетуаны ипротянула к ней руки. Бетуана улыбнулась девочке, подхватила ее и усадила к себена колени.

— Как поживаешь, принцесса? — спросила онапо-эленийски.

— Недурно, Бетуана, — ответила девочкапо-тамульски. — Сефрения научила нас языку людей. Я немного болела, нотеперь выздоровела. Болеть ужасно скучно, правда?

— Я всегда так считала, Даная.

— Думаю, я больше не буду болеть. Ты не поцеловаламеня.

— Извини, — улыбнулась Бетуана. — Язабыла. — И поспешно возместила свою забывчивость. Сарабиан выпрямился вкресле.

— Королева Бетуана Атанская, я имею честь представитьтебе Ксанетию, анару Дэльфиуса. Анара, не покажешь ли королеве, кто ты на самомделе?

— Как пожелает ваше величество, — ответилаКсанетия.

— Она производит ошеломляющее впечатление, вашевеличество, — предупредил Бетуану Эмбан, складывая на животе пухлыеруки, — но со временем можно привыкнуть.

Ксанетия серьезно взглянула на Бетуану.

— Наш народ в родстве с твоими соплеменниками,Бетуана-королева, — сказала она. — Долгие годы, однако, были мыразделены. Я не причиню тебе зла, а посему не страшись меня.

— Я не страшусь тебя, — ответила Бетуана,машинально переходя на архаический тамульский.

— Внешний вид мой здесь, в Материоне, лишь вынужденнаямаскировка, Бетуана-королева. Узри мой истинный вид. — И снова цветаотхлынули с лица и волос Ксанетии, уступая место неземному сиянию.

Даная невозмутимо погладила Бетуану по щеке. Спархокстарательно спрятал улыбку.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Бетуана, — спокойносказала Сефрения. — Уверена, ты можешь себе представить, какие чувства мыиспытывали друг к другу при первой нашей встрече. Ты ведь знаешь о вражде междунашими народами?

Бетуана кивнула, явно не решаясь заговорить.

— Я собираюсь проделать кое-что совершеннопротивоестественное, анара, — продолжала Сефрения, — но мне кажется,что атане Бетуане нужно доказательство. Постараемся сдержать наше отвращение.

И она, не колеблясь и не выказывая явной неохоты, заключилав объятия сияющую женщину. Спархок, однако, хорошо знал свою наставницу, апотому заметил, как она стиснула зубы. Сефрения напряглась, внутренне сжавшись,как если бы собиралась сунуть руку в огонь.

Почти с робостью руки Ксанетии легли на плечи Сефрении.

— Добро пожаловать, сестра моя, — прошептала она.

— Воистину так, сестра моя, — ответила Сефрения.

— Бетуана, — сказала Элана, — ты заметила,что мир не перевернулся?

— По крайней мере, содрогнулся, сдается мне, —усмехнулся Сарабиан.

— Ксанетия, — сказала Сефрения улыбаясь, — мыокружены людьми, которые одержимы собственным остроумием.

— Сие порок юности, сестра моя. Зрелость поубавит ихлегкомыслие.

Бетуана выпрямилась в кресле и сняла с колен Данаю.

— Одобряешь ли ты этот союз, Сарабиан-император? —церемонно спросила она.

— Одобряю, Бетуана-королева.

— В таком случае и я примкну к нему. — С этимисловами она встала и шагнула к двоим волшебницам, протягивая руки. Сефрения иКсанетия взяли ее за руки, и все три женщины замерли в этой позе.

— Ты отважна, Бетуана-королева, — заметилаКсанетия.

— Я — атана, Ксанетия-анара, — пожала плечамиБетуана и, повернувшись, одарила суровым взглядом Энгессу. — Почему ты мненичего не сказал об этом?

— Мне запретили, Бетуана-королева, — пояснилон. — Сарабиан-император сказал, что ты должна увидеть Ксанетию-анару,чтобы самой убедиться в том, кто она есть на самом деле. Кроме того, он хотелприсутствовать при этой встрече. Ему очень нравится удивлять других. У негостранный нрав.

— Энгесса! — возмутился Сарабиан.

— Я должен говорить правду своей королеве,Сарабиан-император.

— Согласен, но зачем же так прямолинейно?

— Итак, — подвел итог Вэнион, — мы выступаемна север с рыцарями, большинством местных атанских гарнизонов и имперскойгвардией. Мы устраиваем шум и показуху, и Экатас, верховный жрец Киргона,сообщит Заласте и Киргону, что мы отправились в поход. Это развяжет рукинаемным убийцам Стрейджена, потому что все будут следить за нами. Потом, когдазакончится Праздник Урожая и начнут обнаруживать трупы заговорщиков, это слегкаотвлечет наших приятелей. В это время Спархок перенесется с Беллиомом всеверный Атан и освободит Троллей-Богов. С этой минуты Северный Атан будет вполной безопасности. Тогда мы поворачиваем войска, забираем всех атанов иотправляемся на юг, навстречу Скарпе. Все согласны с этим планом?

— Нет, не все, Вэнион-магистр, — твердо сказалаБетуана. — До Праздника Урожая еще две недели, а через две недели троллибудут на улицах Атаны. Нам нужно как-то замедлить их продвижение.

— Форты, — сказал Улаф.

— Я, должно быть, привык к тебе, Улаф, —рассмеялся Келтэн. — Я сразу понял, что ты имеешь в виду.

— И я тоже, — кивнул Сарабиан, — но ведьтролли могут просто обойти эти форты и двинуться прямиком на Атану.

— Тролли — возможно, ваше величество, — возразилСпархок, — но Киргон так не поступит. Киргон — старейший военный стратег вмире, а ни один воин не оставит позади себя вражеские крепости. Те, кто такпоступает, проигрывают войну. Если мы построим форты, Киргону придетсяостановить продвижение троллей, чтобы уничтожить наши укрепления.