Салливан ощутил, как металлический зубец попал в зазор механизма наручника, пальцы левой руки туго сжали дужку и отпустили – левая рука освободилась.

– Можешь взять Парганаса, – тяжело прохрипела Деларава, которая уже стояла на четвереньках и в попытке встать подтянула под себя сначала одну, потом вторую толстую ногу, – мальчишку. И Окса. – Одним уверенным движением она подняла свое грузное тело, отчего из раздувающихся ноздрей вырвались потоки яркой крови и закапали вниз на платье. – Остальных оставь мне.

Она глубоко вздохнула и вышла за дверь – в погоню за призрачными девочками.

– Подождите! – сипло горланила она, топоча по коридору и спотыкаясь на каждом шагу. – Погодите, я одна из вас! Такой веселой детворы еще не знал… Расскажите… проклятие…

Обстадт продолжал целиться в круглое лицо Шермана Окса, но уже убрал палец с предохранителя и смотрел вслед Делараве.

– Вроде того, – слабым голосом произнес Окс.

Обстадт посмотрел на него через прицел.

– Что именно?

– Что я только что сделал. Так это делается, я только что выплюнул тех призраков. Чтобы вытолкнуть гнилой призрак, нужно выбрать у себя самых шустрых и поднять их на вершину своего ума. Затем свести глаза крест-накрест, глубоко, и когда увидишь, как самый шустрый стоит на трамплине твоего ума, нужно выдохнуть и сплюнуть. Своим прыжком живой призрак выбивает прогнившего.

Салливан по-прежнему полагал, что последний приступ Окса случился непроизвольно и что девчушки-призраки сами выбрались из него, воспользовавшись нарушением герметичности его воли. Салливан сообразил, что однорукий уже не в состоянии удерживать в себе призраков, и они могут вылетать из него с любым чихом. И все же Салливан слегка удивился, когда Окс сдал важную информацию, даже не пытаясь торговаться.

Поджав ступни под диван, Салливан напряженно следил за Обстадтом.

Обстадт отшагнул назад, прислонился к столу и свел глаза крест-накрест.

Салливан услышал, как справа скрипнул диван, повернулся туда и увидел, что Брэдшоу поглядывает украдкой и словно готовится к прыжку, будто забыл, что его удерживает кабель. Салливан перехватил его взгляд и грозно нахмурился, тихонько покачав головой.

Обстадт выдохнул, одновременно подавшись вперед, при этом дуло его пистолета уставилось в пол, и кашлянул. Тут же он конвульсивно затрясся, плечи поднялись, а подбородок упал на грудь, затем плечи опустились и голова дернулась вперед, и из его разверзтых челюстей стал выдуваться черный цилиндр, – то ли ребристый, то ли со сложенными по бокам ногами, – немного задержался на зубах и выпал, шлепнувшись на пол, где принял исходную форму. Боковые неровности отделились и оказались ногами, которые бестолково барахтались в испорченном воздухе.

Салливана передернуло от вида и запаха внезапного явления, но прежде чем Обстадт мог выпрямиться, Салливан пружиной выпрыгнул с дивана, на лету выбросив вперед правую руку в челюсть Обстадта, отчего свободная часть наручника с силой влетела Обстадту в затылок. Уже в движении у Салливана включилось «время бара», отчего удар получился еще мощнее.

Прогремел оглушительный выстрел, черное нечто разорвало на мокрые кусочки, а пуля рикошетом пронеслась по обшитой металлом комнате и пробила дыру рядом с местом, где ранее сидел Салливан. Обстадт стоял на четвереньках, когда на его уже окровавленный затылок откуда-то опустился кулак, и он ткнулся лицом в палубу, словно мячик для гольфа. Из его рта раздавался вой ветра вперемешку с кричащим голосом.

Салливан посмотрел наверх: удар Обстадту нанес Окс, который высвободился от фиксировавшей его ленты.

Правая рука Салливана успела после удара согнуться, как пружина, и в следующий миг с силой обрушилась на лицо Шермана Окса, замаячившее совсем рядом. Цепочка наручников зацепилась за пальцы Салливана, и свободным наручником Оксу всего лишь разодрало щеку, но Салливан дополнил атаку точным ударом левого колена в пах, – однорукий судорожно согнулся пополам и боком завалился в вонючую массу извергнутого жукообразного призрака. Другой выплюнутый Обстадтом призрак, тот, что с мужским голосом, покружил по комнате, шумно хватая воздух, и, словно ураган, вырвался в коридор.

На полувдохе, когда легкие обожгло вонью, Салливан решил задержать дыхание. Он достал из кармана обломок расчески и отделил еще один зубец, чтобы освободить свое правое запястье, после чего присел и туго затянул один наручник вокруг запястья Окса, а второй – вокруг левой лодыжки Обстадта.

Он попытался взять пистолет Обстадта, но пальцы внезапно отказали, и ему удавалось лишь неуклюже двигать пистолет, – ухватить его не получалось, даже прижимая друг к другу ладони. «Проклятие», – в отчаянии подумал он и встал.

Все еще сдерживая дыхание, со слезящимися из-за ядовитых обжигающих паров рассеявшегося призрака глазами, он доплелся до дивана, и, когда склонялся по очереди над Элизелд, Кути и Брэдшоу, чтобы освободить левое запястье каждого из них, его руки стали снова сильными и проворными.

Остатки воздуха в легких он потратил на то, чтобы просипеть Элизелд:

– Возьми пистолет!

Она зажала ноздри пальцами так, что кожа побелела, сощурила глаза в слезящиеся щелочки, но кивнула и быстрым движением опустилась рядом со сцепленными между собой Обстадтом и Оксом, корчащимися в мокрой и дымящейся массе. Элизелд без труда подхватила пистолет, засунула его за пояс джинсов и прикрыла свитером.

– Уходим, – скомандовала она, выскакивая через дверь в коридор.

Салливан уже не понимал, какие вопли раздавались снаружи, а какие были всего лишь звоном протестующих барабанных перепонок, но, по крайней мере, работники Деларавы не совались к ним из-за жуткого запаха и оставались на гаражном конце коридора.

И вдруг со стороны гаража раздался знакомый подвывающий хохот.

Элизелд бросилась по коридору в противоположную от гаража сторону, туда же, куда ушла Деларава, а Салливан, Кути и Брэдшоу, неуклюже спотыкаясь, поспешили за ней.

Джип был припаркован у перегородки гаражного отсека внутри корабля, а грузовики поставили сразу за ним. Заслышав эхо выстрелов, громилы, оставленные охранять Стрюба, вылезли из машины и рванули к коридору, но, остановленные ядовитыми парами, выбежали на свежий воздух, на залитую солнцем погрузочную платформу. Из дока появились какие-то мужчины в майках, которые тащили трепыхавшийся холщовый мешок с бейсбольной кепкой, и поспешили прямиком в опустевший коридор.

Стрюбу запах не мешал. Он завел левую руку за спину, а правой дотянулся до дверной ручки, тихонько открыл дверцу, вышел на палубу и тоже направился в коридор – медленно, чтобы в случае, если его заметит кто-то из парней Деларавы, его окликнули, а не пристрелили сразу.

Но, похоже, его никто не видел. Проходя мимо открытой двери, он заглянул в нее и увидел катающихся в черной луже двух мужчин. Здесь странный запах ощущался сильнее всего, а у одного из пострадавших была всего одна рука, но Стрюбу было все равно. Если пойти дальше, он наверняка найдет лифт или лестницу к туристической палубе, где с большой вероятностью можно будет попросить кого-нибудь вызвать полицию; может, даже какой-нибудь охранник снимет с него наручники.