Она разделась сама, после короткого колебания снялабюстгальтер. Груди повисли, на одной тоже был шрам, после операции — неранения. И что с того? Она никогда не тянула на модель, даже в свои лучшиегоды. И даже в свои лучшие годы не полагала себя буферами и задом, приложеннымик системе жизнеобеспечения. Никому, даже мужу, не позволяла допустить такую жеошибку.

Трусики она, однако, оставила. Если бы подстригла волосы налобке, возможно, сняла бы и их. Обязательно бы подстригла, если б, поднявшись утром,знала, что вечером будет лежать в кровати с незнакомым мужчиной, в номередешевого отеля, а рядом, в ванной, на коврике будет спать невиданный зверь. И,конечно, захватила бы с собой зубную щетку и тюбик «Крэста» [96].

Когда он обнял ее, она ахнула и напряглась, потомрасслабилась. Но очень медленно. Ее бедра прижимались к ее заду, и оначувствовала, мужчина он, хоть куда, но, вероятно, думал он только о душевномпокое: пенис оставался вялым.

Он сжал ее левую грудь, прошелся большим пальцем по шраму,оставшемся после удаления опухоли.

— Что это? — спросил он.

— Ну, — спокойствия в голосе не осталось, — доктор сказалмне, что через пять лет у меня будет рак. Вот они и вырезали опухоль до того,как она могла… ну не знаю, как это называется… метастазы появляются позже, еслипоявляются.

— До того, как она успела созреть?

— Да. Точно. Хорошо, — ее сосок затвердел, как камень, и он,несомненно, это чувствовал. Ой, как странно все получилось.

— Почему твое сердце бьется так сильно? — спросил он. — Ятебя пугаю?

— Я… да.

— Не бойся меня, — сказал он. — С убийствами покончено, —долгая пауза. Они слышали легкий гул, доносящийся с автострады: движение незамирало ни на секунду. — Пока, — добавил он.

— Понятно, — выдохнула она. — Хорошо.

Его рука обхватывала ее левую грудь. На шее чувствовалосьего дыхание. Прошла целая вечность, может — час, а может — пять минут, дыханиестало реже и глубже, и она поняла, что он уснул. Ее это порадовало иразочаровало одновременно. Несколько минут спустя она тоже заснула, и уже давноне спала так крепко. Если он и видел во снах своих ушедших друзей, то ее нетревожил. Когда она проснулась в восемь утра, он, обнаженный, стоял у окна,смотрел в узкую щелку, чуть отодвинув занавеску одним пальцем.

— Ты спал? — спросила она.

— Немного. Можем ехать?

15

Они могли бы добраться до Манхэттена в три часа дня, авъехать в город в воскресенье гораздо проще, чем понедельник утром, в «часпик», но отели в Нью-Йорке стоили дорого, так что ей наверняка пришлось бывоспользоваться кредитной карточкой. Вот почему они остановились в «Мотеле 6» вгороде Харвич, штат Коннектикут. Она сняла один номер, и в ту ночь он занялся сней любовью. Не потому, что хотел, она это чувствовала, просто понял, что этогохочет она. Может, нуждается в этом.

Это было потрясающе, хотя она и не могла точно объяснить,почему; несмотря на все эти шрамы под ее руками, какие-то гладкие, какие-тошершавые, создавалось ощущение, что она занималась любовью во сне. И в ту ночьей приснился сон: она видела поле роз, на дальнем краю которого стояла огромнаяБашня, построенная из черного камня. В стене, на приличной высоте, светилиськрасные фонари… только у нее возникло ощущение, что не фонари это, а глаза.

Ужасные глаза.

Она слышала поющие голоса, много голосов, тысячи, и поняла,что некоторые из них — голоса его ушедших друзей. Проснулась со слезами нащеках и осознанием потери, хотя он лежал рядом с ней. Она знала, что послеэтого дня она его больше не увидит. Понимала, что оно и к лучшему. И, однако,согласилась бы на что угодно, лишь бы он вновь занялся с ней любовью, пустьдаже отдавала себе отчет в том, что любовью он занимался не с ней: даже когдавходил в нее, мысли его были далеко-далеко, с теми голосами.

С теми ушедшими голосами.

1

В понедельник, 21 июня 1999 года, солнце светило наНью-Йорк, как будто Джейк Чеймберз не лежал мертвым в одном мире, а Эдди Дин —в другом; как будто Стивен Кинг не лежал в палате интенсивной терапии вбольницы Льюистона, только на короткие периоды времени приходя в сознание; какбудто Сюзанна Дин не сидела наедине со своим горем в поезде, который мчался подревним, разболтанным рельсам по темным просторам Тандерклепа в город-призракФедик. Другие хотели сопроводить ее в этой поездке, хотя бы до Федика, но онапопросила отправить ее одну, и они уважили ее желание. Она знала, что ейполегчает, если она сможет поплакать, но пока ей это не удавалось: несколькослезинок, как короткие, бесполезные дожди в пустыне, вот и все, на что онасумела сподобиться, хотя у нее и было жуткое предчувствие, что ей многое неизвестно и на самом деле все гораздо хуже.

«Хрен тебе, никакое это не предчувствие», пренебрежительнопрокаркала Детта из глубин подсознания, когда Сюзанна, сидя у окна, смотрелатемные и скалистые бесплодные земли и изредка встречающиеся руины деревень игородов, покинутых после того, как мир сдвинулся. -Нет у тебя интуиции,девочка! Только вопрос, на который ты не можешь ответить: кто из них, старый,длинный, уродливый или юный мастер Сладенький сейчас гостят у твоего мужчины впустоши на краю тропы».

— Пожалуйста, нет, — пробормотала она. — Пожалуйста, никомуне надо у него гостить. Господи, я не переживу еще одной смерти.

Но Бог оставался глухим к ее молитве, Джейк оставалсямертвым, Темная Башня по-прежнему возвышалась на краю Кан'-Ка Ноу Рей,отбрасывая тень на миллион кричащих роз, а в Нью-Йорке жаркое летнее солнцесветило как на хороших людей, так и на плохих.

Можешь сказать мне аллилуйя?

Спасибо, сэй.

А теперь пусть кто-нибудь прокричит мне большой, достойныйбога-бомбы аминь.

2

Миссис Тассенбаум оставила автомобиль в гараже «Быстраяпарковка» на Шестьдесят третьей улице (знак-указатель, стоявший на тротуаре, изображалрыцаря в доспехах за рулем «кадиллака», с копьем, торчащим из окна водителя),где она и Дэвид круглогодично арендовали две ячейки. Их квартира находиласьнеподалеку, и она спросила Роланда, не хочет ли он пойти туда, принять душ,немного отдохнуть… хотя и не могла не признать, что он и так выглядит неплохо.Она купила ему новые джинсы и белую рубашку, рукава которой он закатал долоктей. Она купила также расческу и баллончик мусса для волос, который большенапоминал суперклей. С его помощью ей удалось убрать со лба непокорные,тронутые сединой волосы и открыть интересное, пусть и угловатое лицо. По егочертам она бы сделала вывод, что среди предков Роланда были и квакеры, ииндейцы чероки. Сумка с орисами снова висела у него на плече. В ней теперь лежали револьвер с ремнем-патронташем. Сверху он прикрыл содержимое сумки футболкойс надписью на груди «ДНИ ГОРОДА БРИДЖТОНА…»