Большой самец средних лет, с хорошими бивнями. Остался умирать и гнить посреди реки. Путник задумался, как же такое случилось. Скорее всего, его убили охотники из племени бака, но не совсем убили, а просто смертельно ранили. Слон вырвался и убежал, а для этого ему наверняка пришлось убить одного или двоих охотников, окруживших его. Остальные, наверное, просто не захотели за ним гнаться. Может быть, это случилось на северном берегу реки. Может быть, слон, раненый, в отчаянии, переплыл ее. Но если охотники-бака сумели его выследить, перебрались сюда и вот-вот появятся здесь – ему точно не поздоровится. Найдя Путника рядом с дорогим трофеем, бака сплошь утыкают копьями и его. Так что он работал быстро. Он занес мачете над мордой слона и начал разрубать мясо и хрящи, раскрыв уродливую пасть, которая выглядела уже не слоновьей, а чудовищной, людоедской; через полчаса ему удалось вырвать оба бивня. Они поддались со звуком рвущегося мяса, как и любой зуб, извлекаемый из челюсти.

Он отчистил бивни от мягких тканей, потом протер грязью, смешанной с песком, и отмыл добела в речке. Когда он держал бивни в руках, они казались огромными. Дорогими. Может быть, килограммов пятнадцать. Он никогда еще не держал в руках такого богатства. Путник даже в руках мог удержать всего один. Он рассмотрел оба по очереди, проведя рукой по белому изгибу вплоть до острия. Потом, кое-как подхватив оба бивня, он, шатаясь, пошел обратно к каноэ, уворачиваясь от лиан, и бросил их на дно лодки вместе с рыбой. Быстро отвязав лодку, он нашел течение и поплыл вниз по реке. Пройдя одну излучину, он более-менее успокоился, и его сердце перестало часто биться.

Что сейчас произошло? Он наткнулся на целое состояние и украл его, вот что. Или, если выражаться точнее, забрал. А теперь что?

Вернувшись в лагерь, Путник поспешно спрятал бивни под листьями и ветками в ямке за упавшим деревом. Среди ночи он проснулся, вдруг поняв, что тайник очень плохой, просто до идиотизма, и так и не уснул, с нетерпением ожидая рассвета. Когда солнце взошло, он встал, выгреб из своего очага, который держал на одном месте несколько лет, угли и золу, и выкопал на этом месте яму, пробивая мачете слой засохшей земли и втыкая клинок глубоко в глину. Яма получилась в глубину полтора метра. Он сделал глубокую, узкую выемку в земле, завернул бивни в листья нгунгу для сохранности и положил их в яму. А потом снова закопал, аккуратно разровнял землю, снова раскидал золу на прежнем месте, заменил обгоревшие поленья и развел новый костер. Теперь его сокровище в безопасности, по крайней мере, на какое-то время. И можно думать, что делать дальше.

Простых ответов не было. Есть возможности, но есть и риск. Он не охотник на слонов, и все его знакомые об этом знали. У него не должно быть слоновьих бивней. Если он отвезет их в Молунду, агенты французских концессионеров, жадные до слоновой кости, добывающие ее из леса всевозможными принуждениями и угрозами, просто конфискуют ее. Может быть, его даже накажут. Другие захотят украсть ее или купить, но обманув насчет цены. Он продумал разные варианты. Путник не был хитрецом, но был силен и упрям.

Прошло шесть месяцев. Он жил, как раньше: ловил рыбу в реке, вялил ее в лагере, проводил дни в одиночестве, иногда заглядывал в Нгбалу или Молунду, чтобы поторговать. Один человек в Молумбу, купец, не из местных банту и не агент концессионеров, а полукровка-португалец с хорошими связями, невероятно умный, тайком приторговывал слоновьим мясом и бивнями. Однажды, обменивая у него рыбу на соль и фуфу, Путник спросил у этого купца, сколько стоит слоновая кость. Это был просто вопрос! Купец хитро поглядел на него и назвал цифру. Цифра показалась высокой, но не слишком, и на лице Путника, возможно, промелькнуло разочарование. Больше он ничего не сказал.

Через два дня Путник вернулся в свой лагерь и обнаружил, что он разрушен. Португалец-полукровка с кем-то поговорил, и этот кто-то сразу же решил его обокрасть.

Его хижину разрушили, рамки для вяления рыбы разломали. Немногочисленное имущество – вторую сеть, несколько жестяных горшков, нож, рубаху, подстилку из рафии, все остальное – презрительно раскидали. Маленькую жестяную коробочку взломали и высыпали из нее рыболовные крючки и табак. Сушеная рыба лежала на песке – ее растоптали, и явно умышленно. В нескольких местах копали – рядом с упавшим бревном, в полу хижины, еще в паре мест. Бессистемный, но наглый обыск. Костер Путника разорили, раскидав поленья и золу. Его сердце на мгновение перестало биться, когда он это увидел. Но землю под костром никто не тронул. Они так и не нашли то, зачем пришли.

Вот после этого он и задумался о Весо. Он переночевал в разрушенном лагере, возле едва горевшего костра, не выпуская из рук мачете. На рассвете он выкопал бивни и, прямо так, грязными и завернутыми в листья, даже не наслаждаясь их драгоценным весом, бросил в каноэ. Сверху на бивни он положил вяленую рыбу, которой у него было в достатке, и копченую рыбу, которой было совсем немного, а потом аккуратно перевязал рыбу листьями нгунгу, чтобы все выглядело так, словно везет ее на рынок. Листья нгунгу, конечно, использовались в качестве упаковки, но только совсем уж неотесанными деревенщинами, так что все выглядело правдоподобно. Поверх листьев он положил свою подстилку. Оттолкнувшись от берега, он прошел немного на веслах, потом нашел течение и отправился вниз по реке Нгоко, оставив Молунду за спиной. Он греб несколько часов, пока не добрался до Санги, там повернул и направился прямо к Весо.

В километре ниже по течению от города он нашел водоворот и пристал к берегу прямо в лесу. Ни причала, ни тропинки, ни лагеря, никаких следов присутствия человека там не было – и хорошо. На следующий день он спрятал каноэ под большими пальмовыми ветками и пошел по чаще на северо-восток, пока не добрался до Весо. Следуя за другими людьми, он дошел до рынка. Он еще никогда не видел такого большого скопления людей, и, когда Путник оказался в толпе, его сердце заколотилось – как и тогда, когда он стоял над мертвым слоном. Но никто не напал на него; никто даже не задержал на нем взгляда, несмотря на его поношенную одежду и мачете в руках. А потом он увидел и других людей в грязной одежде, в том числе и с мачете, и постепенно расслабился.