href="ch2-823.xhtml#id1382" class="a">[823], отчего сей турок оскорбился и заподозрил недоброе, а ходжа из-за этого погиб. В своем месте я об этом расскажу, оно весьма замечательно[824]; это — *люди высокообразованные*.

В пятницу, в десятый день месяца джумада-л-ула, эмир повелел надеть на сына везира Абдалджаббара халат и также изволил сказать, что необходимо потребовать с гурганского правителя Бакали-джара откупные деньги и привезти его дочь, на которую заключили брачный договор, прежде чем он уедет из Нишабура. Было решено послать туда послом Абдалджаббара, сына везира, вместе с одним законоведом и служилыми людьми, как положено. Эмир промолвил: «Это — первая служба, которая возлагается на твоего сына». Наставник мой Бу Наср составил черновики писем и устных сообщений и [их] переписали. С Абдалджаббаром были назначены законовед Бу-л-Хасан Каттан, из числа выдающихся учеников имама Казн Са'ида, и Кафур Му'аммири, доверенный слуга [эмира] Махмуда. Справили балдахин, служителей и дары, как положено по правилу и обычаю. Двенадцатого дня месяца джума-л-ула Абдалджаббар с этими людьми отбыл из Нишабура в Гурган.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЗНАЧЕНИИ МИРА

Скажу я несколько слов о мире обманчивом, одной рукой рассыпающем сахар, а другой рукой отравляющем ядом, одних испытующем несчастьем, других одевающем в рубашку благоденствия, дабы людям умным стало ясно, что привязываться душой к благам мирским — нелепо. Мутанабби говорит стихи:

*Кто в мире долго прожил, [у того] изменился он

На глазах так, что представляется истина ложью*.

До этого места я довел сей том «Истории», [когда] падишах Фаррухзад отдал благородную и драгоценную душу свою отнимающему жизнь и препоручил ему. Полили его водой, омыли и воссел он на коня деревянного[825] и, вместо множества цветущих садов, дворцов и чертогов деда, отца и брата, он удовольствовался четырьмя-пятью локтями земли, а над ним сложили груду праха. Дакики[826] сказал по этому случаю[827] стихи:

Увы, как Мир Бу Насра жаль, как жалко! /377/

Не много радости познал он с детства,

Но у владык великодушных, славных

Дни жизни коротки, цветам подобно.

Стихи

Где царь царей, царь Нуширван?

Где живший до него Шапур?

Уж древних греков славных, владык земли, не поминают!

[Где] устроители земель, к которым Тигр тек и Хавур?

Судьбы превратность: разорено именье, двор покинут.

Они листок увядший от ветра с запада и всхода.

Стихи Абу Таййиба Мус'аби[828]

О призрачный мир наслажденья, увы нам,

Ни с кем ты не ровен, ни с кем ты не ладишь!

На вид ты как месяц, на слух ты как солнце,

Когда ж отнимаешь, ты — коршун, ты — сокол.

На вкус ты отрава, послушать — ты лютня,

Подвижен как ветер, сверкаешь алмазом.

Алоэ Кимара ты, мускус Тибета,

Ты амбра состава Йемена, Хиджаза.

Снаружи ты дом, весь в рисунках Азера,

Внутри же свинья и мерзостный боров.

Одному ты блаженство, другому ты ад,

Кого вознесешь, кого в пропасть спровадишь.

Плодовый ты сад, и богатств в нем довольно,

Но к этому скуп ты, тому благодетель.

Ты весь испытанье, ты полон видений,

Ты кажешься будто шитье по атласу.

«Шах и мат!» от тебя перенял шахматист,

Для тебя все мы пешки в шахматной игре.

Почему кто умен, тот живет в нищете,

Почему дураку жить в довольстве дано?

Зачем живут мало фазаны, павлины,

К чему долголетье гадюке и грифу?

/378/ Сто с лишним годов сумасброду-невежде,

А муж сей араб зачем жил шестьдесят три?[829]

Если действуешь ты не в противность всегда,

Отчего же ты любишь того, кто скверней?

О мир наслажденья! В судьбе сей, конечно,

Повинны мы сами, ибо жаждем тебя.

Предопределяющий течение жизней, создатель ночи и дня, преславный и всемогущий, да вознесется величие его и да святятся имена его, положил сроку жизни и царствования эмира Фаррухзада, да будет над ним милость Аллаха, такую меру, и скорбь превеликая поразила сердца людей знатных и простых по случаю безвременной кончины его при столь многих достославных деяниях и достохвальном образе жизни и явном правосудии, дошедшем до всех стран света. Стихи:

*Однако же люди — доброе слово,

Так будь добрым словом тому, кто помнит!*

Поскольку он отошел [в иной мир], господь бог, велик он и всемогущ, в счастливый час, блаженный и великий, привел в столицу, к престолу предков, дабы его украсить восшествием на него, — память хосроев, наидостойнейшего из государей, великого султана и благодетеля Абу Музаффара Ибрахима, сына Поборника веры в Аллаха. Древние старики узрели [в нем] исчезнувшие следы Махмуда и Мас'уда. Да будет сей повелитель ублаготворен постоянно и да насладится он царством и юностью. В понедельник, девятнадцатого числа месяца сафара лета четыреста пятьдесят первого[830], когда я довел «Историю» до сего места, великий султан Абу Музаффар Ибрахим, сын Поборника веры в Аллаха украсил государство этого обширного земного пояса своей особой. Время прекраснейшим языком сказало, стихи:

Ушел падишах высокого рода,

Сел на престол царь, рожденный от гурии.

Весь мир по усопшем погружен в печаль,

Весь мир торжествует от севшего вновь.

И если отняли светильник от нас,

Свечу на замену поставили нам.

Такого, как царь Ибрахим, получил

Всяк, кто утратил царя Фаррухзада[831].

Величие сего падишаха было, во-первых, оттого, что из крепостного мрака [взошло] столь яркое солнце, что достигнув девятнадцатой степени, оно осветило весь мир, когда попало в эмирский дворец. Родичей, свиту и весь /379/ народ он расставил в таком порядке, как того требовало дело управления государством и степень царской власти. В указаниях и речах к живущим на свете он представил и изъяснил значение самодержавности. Сначала он изволил исполнить обряд оплакивания брата и дал понять на самом деле, что для сей паствы пришел такой пастырь, что она уже больше не понесет убытка от волков и диких зверей. Воинство, которое не было довольно, он с помощью царственных подарков полностью оживил и привел к единодушию и согласию. Он выслушал слова жалобщиков и страждущих и оказал правосудие; он — чтобы не сглазить[832] —