архиепископ Черниговский Лазарь Баранович, недовольный потерей своего политического значения, которое перешло к Адамовичу.

В начале 1675 года Баранович поручил нежинскому протопопу отвезти в Москву отпечатанный в Киеве второй сборник своих проповедей, озаглавленный «Трубы словес проповедных» и посвященный Алексею Михайловичу. Протопоп должен был поднести роскошно переплетенные экземпляры царю, царице, царевичам и царевнам. (Первый сборник, названный «Меч духовный», в 1666 году был лично поднесен Барановичем.) Но суть поручения заключалась в том, что Адамович повез более 350 экземпляров сего сборника и должен был через А.С. Матвеева подать его царскому величеству челобитье, чтобы все эти экземпляры были взяты в казну, а деньги за них уплачены по цене, назначенной самим государем. Архиепископ рассчитывал, что купленные у него книги правительство потом разошлет по монастырям и церквам, с которых и взыщет уплаченные ему деньги, как это бывало прежде. Но царь на сей раз не пожелал никого приневоливать к покупке, а велел продавать книги вольною ценой. Эта вольная продажа в течение двух месяцев дала в результате только один проданный десяток «Труб».

Адамович вновь начал бить челом о принятии книг в казну. В то время политические обстоятельства усложнились, особенно вследствие требования поляков возвратить им Киев; в Малороссийском приказе сочли нужным приголубить Барановича, и его «Трубы» были взяты в казну по 2 рубля с полтиной; а ему выдана значительная сумма (около 10 000 рублей по современной нам цене денег). Книги после того розданы гостинодворским мещанам для продажи; но она пошла очень туго. Таким образом, Адамович успешно исполнил поручение как Барановича, так и некоторых других лиц, имевших дело в Москве, и благополучно воротился на Украйну. Вопреки расчету доносчиков, московское правительство не поверило слишком неискусно составленному ими доносу, не задержало протопопа в столице и продолжало оказывать ему доверие. Это обстоятельство еще более вооружило против него гетмана и архиепископа. Вскоре после кончины Алексея Михайловича им удалось-таки погубить Адамовича, обвинив его в тайных сношениях с Дорошенком и в подстрекательстве сего последнего против Москвы. Протопоп был осужден и сослан в Сибирь.

По смерти митрополита Тукальского (в июле 1675 г.) явились несколько претендентов на занятие Киевской митрополичьей кафедры. Таковы: печерский архимандрит Иннокентий Гизель; отпущенный из Москвы, но задержанный в Киеве и проживавший в Софийском монастыре известный митрополит Газский Паисий Лигарид; потом львовский епископ Иосиф Шумлянский и Антоний Винницкий, еще от Яна Казимира имевший привилей на Киевскую кафедру. Но никому из сих претендентов не удалось получить согласие московского правительства, и Лазарь Баранович продолжал носить звание местоблюстителя Киевской митрополии. Вообще политическая роль малороссийских духовных лиц в это время видимо ослабела, благодаря в особенности ревниво относившемуся к гетманской власти Самойловичу. Но их культурное значение в Московском государстве, благодаря деятельному участию в заведении училищ и в образовании московского духовенства, напротив, еще более усилилось34.

IX

Восточная Сибирь. Ратное дело. дИпломатия

Распространение русского владычества в Северо-Восточной Сибири. – Опытовщики Стаду хин и Дежнев. – Буряты. – Даурия. – Поярков и Хабаров. – Богатырские подвиги на Амуре. – Степанов. – Албазинский острог. – Первые посольства в Китай. – Спафарий. – Путешествие в Пекин. – Пришествие калмыков. – Подданство их тайшей Москве. – Движение сибирских инородцев. – Раздробленность калмыцких и татарских орд. – Сношения с Грузией. – Засечные линии и Слободская Украйна. – Крымские отношения. – Иностранные офицеры-инструкторы. – Московская рать. – Царский смотр. – Попытка завести флот. – Постоянная почта. – Заводское и торговое дело. – Новоторговый устав. – Сношения с Голландией, Англией, Бранденбургом, Австрией, Швецией, Польшей, Персией и так далее. – Важнейшие посольства и записки иностранцев. – Русские посольские обычаи. – Приказ Тайных дел. – Заседания Боярской думы

Покорение Восточной Сибири, как мы видели, при Михаиле Федоровиче не только было начато, но и доведено до Охотского моря. При Алексее Михайловиче оно было здесь окончательно утверждено и распространено почти до берегов Тихого океана.

Край этот находился в ведении якутского воеводы. В 1646 году воевода Василий Пушкин с товарищи послал служилого десятника Семена Шелковника с отрядом в 40 человек на реку Охту для сбора ясака с туземных тунгусов и для «прииску новых землиц». Шелковник поставил острог на этой реке близ ее впадения в море и начал собирать дань собольими и лисьими мехами с соседних туземных родов; причем брал в заложники, или аманаты, кого-либо из сыновей их старшин или так называемых «князцов». Но вопреки царскому указу приводить туземцев в подданство «ласкою и приветом» служилые люди нередко раздражали их своей грубостью и насилиями. Да и вообще туземцы, разумеется, неохотно подчинялись русскому игу. Поэтому князцы со своими родами иногда поднимали бунт, перехватывали и побивали небольшие партии русских служилых людей и промышленников и подступали к русским острожкам. Так, в 1650 году якутский воевода Дмитрий Францбеков, получив весть об осаде Охотского острога возмутившимися туземцами, на выручку и на смену Шелковника послал Семена Епишева с отрядом около 30 человек. С большим трудом добрался он до Охотска и тут выдержал несколько боев с тунгусами, которые были вооружены стрелами и копьями, одеты в железные и костяные куяки и шишаки. Огнестрельное оружие, как всегда, помогло русским одолеть гораздо более многочисленных неприятелей (по донесениям Енишева, число их будто простиралось до 1000 и более). Острожек был освобожден от осады, а вместе с тем спасена накопившаяся там ясачная казна. Шелковника Енишев не застал в живых; от его товарищей осталось только 20 человек. Получив потом новые подкрепления, он ходил на окрестные земли, облагал данью племена и роды, дотоле не ясачные, и брал от них аманатов.

Не одну борьбу с туземцами и суровой природой приходилось вести начальникам русских партий. Одновременно они должны были усмирять частые ссоры и неповиновения своих же служилых людей, которые на далеком Востоке отличались особенно грубыми нравами и своеволием. Енишев посылает воеводе жалобы на неповиновение своих подчиненных. А года четыре спустя мы находим его уже в другом острожке, на реке Улье, куда он ушел с остатком своих людей после того, как Охотский острожек был сожжен туземцами и аманаты оттуда разбежались. Из Якутска воевода Михаил Лодыженский отправил в ту сторону на реки Ламу, Улью и Охту сына боярского Андрея Булыгина со значительным отрядом. Булыгин забрал с собой из Ульи пятидесятника Оноховского с тремя десятками служилых людей, на месте старого построил новый Охотский острожек (1665 г.), разгромил бунтовавшие тунгусские роды, вновь привел их в подданство государю и наложил дань на более отдаленные неясачные.

В то же время московские владения распространялись далее на север. Тут особенно выдался казачий десятник Михаил Стадухин, который заложил острог на реке Колыме, обложил соболиным, лисьим и