песцовым ясаком живших на ней оленных тунгусов и юкагиров и первый принес в Якутск известие о Чукотской земле и чукчах, которые зимой на оленях переезжают на северные острова, там бьют моржей и привозят их головы с зубами. Воевода Василий Пушкин в 1647 году дал Стадухину отряд служилых людей и отпустил его за реку Колыму добывать новых земель. Стадухин в течение девяти или десяти лет совершил целый ряд походов то по волокам на нартах, то по рекам на кочах или круглых судах, там же построенных с большим трудом по недостатку лесу в сих тундровых краях; захватывал юрты и зимовники северных тунгусов, чукчей и коряков, облагал их данью и брал у них аманатов; а рекой Анадырем выходил в море, то есть в Тихий океан, и плавал вдоль его берегов. И все это совершалось ничтожными силами в несколько десятков человек, при тяжкой борьбе с суровой негостеприимной природой, с холодом и голодом и при постоянных битвах с дикими туземцами.

Одновременно со Стадухиным на Крайнем Севере в том же северо-восточном углу Сибири подвизались и другие охочие служилые и промышленные предприниматели, или так называемые «опытовщики». Иногда такие партии служилых людей составлялись самовольно и уходили на добычу без разрешения властей. Так, в 1648 или 1649 году десятка два служилых людей ушли из Якутского острога от притеснений воеводы Головина и его преемника Пушкина, на которых они потом жаловались, что те вымогали взятки, не выдавали государева жалованья, а недовольных наказывали кнутом, тюрьмой, огнем (пыткой), били батогами. Пушкин, по их словам, завел у себя батоги длиной в полтора аршина, толщиной в палец. Эти двадцать человек ходили на реки Яну, Индигирку и Колыму и собирали там ясак. Вообще сии партии воевали туземцев и брали приступом их укрепленные зимовники; причем туземцы оборонялись не только стрелами, но и кольями, а также топорами и ножами, насаженными на длинные топорища. Иногда разные партии сталкивались и заводили взаимные распри и драки. Некоторые дружины сих опытовщиков Стадухин пытался завербовать в свой отряд и даже чинил им разные обиды и насилия; но они большей частью предпочитали действовать на свой страх и собирали ясак соболями и лисицами, а также ценной рыбьей костью, то есть моржовыми зубами, или сами ее промышляли. (К рыбьей кости русские тогда, по-видимому, причисляли и китовый ус, и Мамонтовы клыки.)

В числе таких людей, не подчинявшихся Стадухину, был и промышленно-служилый человек Семен Дежнев со своими товарищами. Сначала он в 1648 году от устья Колымы, плывя вверх по Аною, пробрался к верховьям реки Анадырь, где был заложен Анадырский острог. А в следующем году, по его собственному донесению, он от устья Колымы отправился на нескольких кочах морем; из них осталась только одна коча, на которой он обогнул Чукотский Нос; но бурей и эту кочу выбросило на берег; после чего партия пешком добралась до устья Анадыря, откуда пошла вверх по реке. Из 25 товарищей Дежнева воротились 12. В том же донесении Дежнев сообщает, что против Чукотского Носу есть два острова, на которых живут какие-то зубатые чукчи: у них сквозь губы будто бы прорезываются или вставляются два зуба вроде моржовых. Если верить рассказам Дежнева и его товарищей, не совсем ясным и толковым, то сей Дежнев на 80 лет предупредил Беринга в открытии пролива, отделяющего Азию от Америки. Русское господство в тех отдаленных краях водворялось медленно. Нередко туземцы отказывались платить ясак и избивали сборщиков. Тогда приходилось вновь отправлять на них военные отряды, которые громили их юрты, забирали в аманаты начальных людей или их родственников и вновь приводили в подданство непокорных. Так, боярский сын Григорий Пушкин, отправленный якутским воеводой князем Барятинским, в 1671 году усмирял возмутившихся юкагиров и ламутов, обитавших по реке Индигирке.

Наряду с обильным ясачным сбором на государя русские промышленники так усердно занимались охотой на соболей и лисиц, что даже в 1649 году некоторые тунгусские старшины Якутского уезда били челом московскому правительству на быстрое истребление пушного зверя. Не довольствуясь охотой и облавой с собаками, промышленники всю зиму ловили соболей и лисиц кулемниками (род капканов); отчего эти звери стали сильно выводиться и туземцам уже трудно было выплачивать сполна ясак.

Излишние поборы и притеснения вызывали иногда довольно значительные бунты среди сибирских инородцев. Особенно сильно было восстание бурят, обитавших по рекам Ангаре и верхней Лене, около Байкала. Оно произошло в начале царствования Алексея Михайловича.

Буряты и соседние тунгусы уплатили ясак в Верхоленском остроге, подведомственном якутским воеводам; а казачий атаман Василий Колесников, посланный енисейским воеводой и ставивший город на Байкале, вновь собрал ясак с тех же бурят и тунгус. Тогда соединенные толпы сих двух народцев, вооруженные луками, копьями и саблями, в куяках и шишаках, конные стали нападать на русских и приходить под Верхоленский острог. Восстание это усмирено было не без труда. Посланные на помощь сему острогу из Якутска боярский сын Алексей Бедарев и казачий десятник Василий Бугор с отрядом в 130 человек, не доходя Верхоленска, выдержали три «напуска» (атаки) со стороны 500 бурят. При третьем напуске из служилых людей некто Афанасьев схватился с бурятским наездником-богатырем, братом князца Могунчака, и убил его. С убитого снял куяк, шелом и саадак. Получив подкрепление в остроге, русские опять пошли на бурят, погромили их улусы и вновь выдержали открытый бой, который окончили полной победой.

Из построенных в том краю укреплений впоследствии особенно выдвинулся Иркутский острог (1661 г.) на Ангаре, против впадения в нее речки Иркути. А в Забайкалье нашими главными опорными пунктами сделались Нерчинск (1654 г.), на реке Нерче, впадающей в Шилку, и Селенгинск (1666 г.) на реке Селенге, впадающей с юга в Байкал.

Подвигаясь все далее и далее на восток, русские вступили в пределы Даурии. Здесь, вместо северо-восточных тундр и горных пустынь, они нашли более плодоносные земли с менее суровым климатом, вместо редких бродячих дикарей-шаманистов, обилующих только оленями, рыбой и пушным зверем, более частые улусы кочевых или полуоседлых монгольских (мугальских) племен – ладаитов, полузависимых от Китая, подвергшихся влиянию его культуры и религии, богатых всякого рода скотом и хлебом, знакомых с рудами и с изделиями из драгоценных металлов. У даурских и маньчжурских князцев встречаются серебряные позолоченные идолы (бурханы), укрепленные городки, с расположенными около них передвижными юртами. Мелкие князцы, а также соседние бурятские и тунгусские роды обыкновенно платили дань более крупным владельцам или ханам, которые, в свою очередь, подчинялись маньчжурскому богдыхану. Эти ханы имели крепости, окруженные земляным валом и снабженные иногда огненным боем, то есть пушками.