силами нам его за собой не удержать. Он указывал на многолюдство Китайской земли и особенно на то, что у нее есть огненный бой.

В следующем, 1654 году на Амур приехал дворянин Дмитрий Иванович Зиновьев с подкреплением, царским жалованьем и золотыми, которые были розданы в награду Хабарову и его товарищам в количестве 320 человек. Собрав ясачную соболиную казну, он воротился в Москву, куда взял с собой и Хабарова. Последний получил от царя звание сына боярского и назначен приказчиком Усть-Кутского острога на Лене. На Амуре после него начальствовал приказный человек Онуфрий Степанов. В Москве намеревались было отправить сюда по крайней мере трехтысячное войско. Но в это время началась война с поляками за Малороссию, и означенная отправка не состоялась. Предоставленный своим небольшим силам, Степанов совершал походы вниз и вверх по Амуру, собирал дани с дауров и дючеров и мужественно отбивался от приходивших им на помощь маньчжурских войск. Особенно сильные бои пришлось ему выдержать в марте 1655 года в новопоставленном Комарском остроге (пониже Албазина), к которому приступало богдойское или маньчжурское войско с пушками и пищалями, правильно разделенное на отряды с их разноцветными знаменами. Число этого войска вместе с полчищами восставших туземцев простиралось до 10 000; предводительствовал им князец Тогудай. Не ограничиваясь пальбой из пушек, неприятели бросали в острог стрелы с «огненными зарядами» и подвезли к острогу арбы с деревянными щитами, обитыми кожей и войлоком, нагруженные смолой и соломой, чтобы зажечь наружный частокол; кроме того, у них «были багры железные и всякие приступные мудрости» (по донесению Степанова). Три недели продолжалась осада острога, сопровождавшаяся частыми, особенно ночными, приступами. Укрепляясь постом и молитвой, русские мужественно оборонялись и делали удачные вылазки. Острог был хорошо укреплен высоким валом с деревянными стенами и широким рвом, вокруг которого шел еще частокол с какими-то потайными железными прутьями. Неприятели во время приступа натыкались на прутья и не могли подойти близко к стенам, чтобы их зажечь; а в это время били по ним пушками из нижних и верхних амбразур, устроенных в стене. Потеряв множество людей, богдойское войско не выдержало и отступило, пометав в воду часть своих огненных зарядов; но все еще значительное количество их, а также пороху и ядер осталось в добычу русским; на огненных зарядах оказались какие-то подписи; а ядра весили в полтора фунта и более. Донося в Якутск воеводе Лодыженскому о своих действиях, Степанов просил о присылке пороху, свинцу, подкреплений и хлебных запасов. Но просьбы его мало исполнялись; а между тем упорная война с маньчжурами продолжалась; туземцы, то есть дауры, дючеры и гиляки, отказывали в ясаке и нередко восставали, при случае захватывали и избивали небольшие партии русских служилых людей. Степанов посылал к ним значительные отряды или ходил сам. Русские обыкновенно старались захватить в аманаты кого-либо из знатных или начальных людей; тогда туземцы, чтобы его выручить, привозили ясак.

Летом 1658 года Онуфрий Степанов, выступив из Албазина на 12 дощаниках с отрядом около 500 человек, плавал по Амуру и собирал ясак и съестные припасы. Ниже устья Шингала, в земле дючеров, он неожиданно встретил сильное богдойское войско; оно представляло флотилию почти в 50 судов, снабженных «большим огненным нарядом», то есть многими пушками и пищалями. В происшедшем бою эта артиллерия дала неприятелю перевес и произвела большое опустошение среди русского отряда. Степанов пал с 270 товарищами; из оставшихся 227 человек одни спаслись бегством на судах, другие бросились на берег и ушли в горы. Часть богдойского войска двинулась вверх по Амуру на русские поселения. Наше владычество на среднем и нижнем Амуре почти утратилось; самый Албазин был покинут. Но на верхнем Амуре или на Шилке оно продолжалось благодаря крепким острогам, из которых выходили партии служилых людей для обычного сбора дани. В это время там действовал енисейский воевода Афанасий Пашков, который основанием Нерчинска упрочил русское владычество в Западной Даурии. В 1662 году Панкова сменил в Нерчинске тобольский сын боярский Иларион Толбузин.

Вскоре потом русские вновь утвердились на Среднем Амуре, и по следующему поводу.

Илимский воевода Обухов отличался не только корыстолюбием и вымогательствами, но и насильством над женщинами своего уезда. Между прочим, он обесчестил сестру одного служилого человека, по имени Никифор Черниговский, родом из Литвы или Западной Руси. Пылая мщением, Никифор взбунтовал несколько десятков своих товарищей; они напали на Обухова под Киренским острогом на реке Лене и убили его (1665 г.). Избегая смертной казни, на которую были осуждены, Черниговский и его соучастники ушли на Амур, заняли опустелый Албазинский острог и возобновили его укрепления. Отсюда беглецы стали вновь собирать ясак с соседних тунгусов, которые вместе с другими туземными народцами, таким образом, очутились между двух огней; от них требовали ясак, с одной стороны, русские, с другой – китайцы. Ввиду постоянной опасности от китайцев Черниговский признал свою подчиненность нерчинскому воеводе и обратился в Москву с просьбой о помиловании. Благодаря своим заслугам он не только получил это помилование, но и утвержден албазинским начальником. Вместе с новым занятием среднего Амура и сбором ясака с окрестных племен возобновились, конечно, враждебные отношения со стороны китайцев. Эти отношения осложнились еще тем, что некий тунгусский князец Гантимур-Улан, вследствие несправедливо решенной китайцами тяжбы с его снохой, ушел из Богдойской (Маньчжурской) земли к Нерчинску при Толбузине, отдался со всем своим родом или улусом под высокую царскую руку и стал платить дань великому государю. Бывали и другие случаи, когда туземные роды, не стерня налогов и притеснений от китайских чиновников, били челом русским начальникам о принятии их в русское подданство. Китайское правительство изъявляло свое неудовольствие и готовилось к войне. А между тем русских служилых людей и казаков в том краю было очень малолюдно. Обыкновенно сюда присылались стрельцы и казаки из Тобольска и Енисейска, и они служили по очереди от 3 до 4 лет (с проездом). Кто из них пожелал бы служить в Даурии более 4 лет, тем прибавлялось денежное и хлебное жалованье. Преемник Толбузина тобольский сын боярский Данило Аршинский доносил тобольскому воеводе Петру Годунову, что в 1669 году приходило полчище мунгалов на соседних ясачных бурят и увело их в свои улусы; смотря на то, и ближние тунгусы отказываются платить ясак; а «поиску учинить некем»; в трех нерчинских острогах (собственно Нерчинский, Иргенский и Теленбинский) служилых людей всего 124 человека. Когда в следующем году из сибирских городов пришли 12 человек и подали заручную запись с просьбой записать их в нерчинские казаки, Аршинский очень охотно исполнил их желание. Русское правительство поэтому старалось уладить