Быть может, Оша опасался того, что ждало его дома, или содрогался при мысли об этом, но с тем большим нетерпением ожидал неминуемого. Наивность Оши умерла вместе с его наставником. И все же Винн нужно было, чтобы Оша, добравшись до родных мест, сделал еще кое-что.

Она достала небольшой, завернутый в бумагу сверток и протянула его Оше.

Он глянул на него, но, прежде чем успел задать хоть один вопрос, Винн пустилась в объяснения:

— Когда прибудешь домой, разыщи Бротана и отдай ему этот сверток… только ему, и никому больше.

Глаза Оши широко раскрылись. В трактире Винн не спала почти всю ночь, заполняя небольшую тетрадку, которая скрывалась в этом свертке. В этих записях содержалось все, что она узнала и о чем догадалась касательно их путешествия.

— Содержимое этого свертка никому, кроме Бротана, не должно попасться на глаза, — продолжала она. — Если не сумеешь найти Бротана, доставь сверток Глеанну и Нейне… полагаю, им будет известно, как его отыскать. Но только смотри, чтобы сверток не попал в чужие руки… даже если тебе придется уничтожить его, прежде чем разыщешь Бротана.

Оша медленно взял сверток, и Винн поняла, отчего он так медлит. Ее просьба идет вразрез с обетом, который Оша давал своей касте. Она могла лишь надеяться, что молодой эльф успел кое-чему научиться у Сгэйля, своего наставника.

Не законам и правилам анмаглахков, но обычаям и традициям всего народа Ан'Кроан, тем, которыми Сгэйль дорожил превыше всего.

Оша кивнул и спрятал бумажный сверток под тунику.

Винн отчаянно захотелось обнять его, но она не могла себе этого позволить.

— Я не забуду тебя и всего, что ты сделал для нас.

— Я… я…

Бедный Оша, вечно ему не хватало слов, чтобы выразить свои чувства.

— Я знаю, знаю, — проговорила Винн. — Иди.

Он повернулся и двинулся через многолюдный порт в сторону северной границы города.

Винн смотрела ему вслед, пока не остался виден только серый капюшон Оши, мелькавший над головами грузчиков, лоточников и купцов, слишком занятых своими делами, чтобы обращать внимание на диковинного чужака. Потом и это серое пятнышко исчезло в толпе — и тогда Винн охватила паника.

Сколько раз Оша заступался за нее, заслонял собой от беды? С виду наивный простак, он был отнюдь не прост. Сгэйль был верен своему слову, но только Оша, один среди всех своих соплеменников, видел Винн такой, какой она была на самом деле, а не дикаркой из людского племени, которую надлежит опасаться и ненавидеть.

Винн бросилась бежать, локтями прокладывая себе дорогу в толпе. Наконец перед ее глазами мелькнул знакомый серо-зеленый плащ, и Винн обеими руками ухватилась за него.

Почувствовав рывок, Оша резко обернулся и глянул вниз.

Винн закинула руки вверх, пытаясь обхватить его шею. Оша наклонился к ней, и тогда она уткнулась лицом в его плечо.

— Помни обо мне, — прошептала она.

Оша бережно обнял ее своими длинными руками.

Это было глупо, нелепо, бессмысленно… но совершенно неудержимо. Все предостережения Магьер ничего не значили. Винн подняла голову и потянулась к Оше.

Неумело, неловко она отыскала губами его губы.

Чейн и Оша… и ни того, ни другого она больше никогда не увидит.

Винн начала плакать еще до того, как оторвалась от Оши, от его влажных теплых губ. Даже не смея взглянуть на него, она обратилась в бегство. Она бежала прочь — по порту, по улицам Белы, но еще не скоро, совсем не скоро вернулась в трактир.

* * *

Когда капитан велел отчаливать, Магьер повернулась лицом к ветру. Лисил уже с умирающим видом цеплялся за фальшборт. Этот приступ морской болезни проходил исключительно в его голове, потому что на корабле еще даже не поставили паруса, и Магьер знала, что худшее поджидает Лисила впереди. Примерно с завтрашнего утра.

Шар они заперли в каюте.

Магьер была исполнена решимости охранить его любой ценой, но действие, которое оказывал на нее шар, по-прежнему вызывало у нее омерзение. Да и Лисилу уже давно бы полагалось валяться на койке в каюте, но его тоже не влекло быть рядом с этим древним артефактом.

Малец опирался передними лапами о фальшборт, Винн стояла рядом с ним, и они провожали взглядом многолюдный порт Белы.

Известие о том, что Винн отправится в Малурну, вызвало противоречивые чувства у всех, особенно у Мальца. По крайней мере, пока юная Хранительница пребывала под его надежной защитой. Впрочем, ничего предсказуемого в этом мире нет, равно как и ничего постоянного.

Магьер понятия не имела, куда она, Лисил и Малец отвезут шар. Пока что ясно только одно: как можно дальше от Вельмидревнего Отче. Так что расставание с Винн было неминуемо… но это время пока еще не пришло.

Корабль отошел от причала, и Лисил со страдальческим видом подковылял к Мальцу и Винн.

Перед мысленным взором Магьер прошла череда воспоминаний — от того дня, когда она и Лисил впервые пришли в Миишку, впервые увидели таверну «Морской лев»… и до того дня в Беле, когда Лисил впервые поцеловал ее.

Она вспомнила, как Малец забился под стол в бывших казармах, а ныне миссии Хранителей, и рычал из-под стола на Винн, а она подсовывала ему эльфийские буквы, пытаясь доказать, что он вовсе не простой пес.

Она вспомнила, как Винн однажды гневно накинулась на нее, требуя, чтобы они отдали все свои съестные припасы умирающим от голода крестьянам.

Она вспомнила, как пылал объятый огнем эльфийский корабль и как Малец мчался по горящему фальшборту, чтобы столкнуть Лисила в спасительный люк.

Она вспомнила мертвого Сгэйля под тенью ивы.

И лицо Лисила во время венчания, когда он сказал: «Клянусь».

Магьер отвернулась от ветра и подошла к своим друзьям… и мужу. Проводя ладонью по белым волосам Лисила, она еще не знала о том, что сулит им будущее, — знала только, что должна охранять шар и верить в тех, кого любит.