С 8 часов предыдущего дня мы были на ногах, поэтому, конечно, с величайшей радостью забрались в палатку и поужинали рагу из рубленой печенки пингвинов. Около 7 часов легли спать. Как потом нам стало известно, всего через какую-нибудь четверть часа после того как мы забрались в мешок, «Нимрод» прошел мимо к северу по направлению к горе Мельбурн на расстоянии пяти километров от холма, на котором стояла наша палатка! Из-за легкой пурги он не мог рассмотреть ни флага на складе, ни нашей палатки.

3 февраля. Проспали с 7 до 11 часов. Встав, позавтракали, упаковали сани и направились вдоль северного берега снежного каньона. На дне его лед был усеян нежащимися на солнышке тюленями и линяющими императорскими пингвинами. В некоторых местах, на протяжении каких-нибудь ста метров, можно было насчитать до сотни тюленей. Пройдя с полтора километра от лагеря, мы повстречали небольшой боковой каньон, который пришлось обогнуть. Затем шли вдоль края главного каньона еще километра два и, так как все устали, к своему крайнему неудовольствию увидели, что он тянется еще далеко внутрь страны. Тогда мы остановились. Маккей отправился вперед на разведку посмотреть, нет ли какой-нибудь возможности перебраться на другую сторону. Через некоторое время он закричал нам, что нашел снежный мост, по которому можно перейти каньон. Вскоре Моусон присоединился к нам, и все вместе дотащили сани до моста.

Место это имело несколько романтический характер. Огромный пласт снега или фирна съехал со склона, упал набок и лежал поперек каньона. Поверхность его затем несколько повысил и отчасти выровнял нанесенный ветром снег. Как на переднем, более близком к нам, так и на заднем конце этого места имелось по трещине, а середина его была заметно ниже концов. Переступив через трещину, мы бегом потащили сани вниз к середине моста, а затем втащили их по противоположному крутому склону моста. Маккей поддерживал сани, чтобы они не валились набок с узкого пути, а мы тащили их вперед изо всех сил. Через две-три минуты нам удалось благополучно перебраться с санями через каньон. Тут мы облегченно вздохнули – последнее препятствие, преграждавшее путь к складу, было преодолено!

Теперь мы направились прямо туда. По дороге повстречался крупный императорский пингвин, которого Маккей тотчас же убил; его мясо и печень мы взяли для приготовления завтрака. Километра через три остановились лагерем. Моусон нарезал мясо и печень пингвина на кусочки. Прибавив к ним немного снега я сварил все это на примусе, так что каждый получил полторы хороших чашки супа и вареного мяса. Это был роскошный завтрак за многие дни путешествия.

Подкрепившись мы отправились в путь. Прошли еще два с половиной километра и в 22 часа 30 минут добрались до ледяного холма, расположенного к югу от того прохода, которым снежный каньон оканчивался в сторону моря. Здесь мы устроили лагерь в расстоянии немногим более полутора километров от склада. Мы очень измучились и решили остановиться. Место это казалось особенно удобным, так как с прилежащего ледяного холма можно было хорошо рассмотреть все море за оконечностью ледника Дригальского.

Пока мы с Моусоном ставили палатку, Маккей дошел до берега и убил тюленя. Он вернулся назад с большим количеством тюленьего мяса и печени. При этом он рассказал, что видел двух молодых тюленей и убил одного из них, но что вели они себя совершенно не так, как обыкновенно. При приближении Маккея тюлени обратились в поспешное бегство, вместо того чтобы ждать его в полной неподвижности, как это делали тюлени Уэдделла, которых нам приходилось встречать. Впоследствии мы узнали, что эти тюлени принадлежали действительно к другому, при этом довольно редкому виду, известному под названием тюленя Росса.

Великолепно поужинав приготовленными Моусоном тюленьим жиром, кровью, печенью и поджаренным мясом, мы с Моусоном отправились спать, а Маккей остался нести первую четырехчасовую вахту, чтобы наблюдать за возможным приближением «Нимрода». За время вахты он сходил к складу и отрыл банку, служившую нам жировой кухней, а также жестяную сковородку и принес все эти принадлежности к лагерю. Здесь около палатки он растопил кухню, поджарил пингвинье мясо и в течение своей долгой вахты лакомился этим превосходным блюдом. В 4 часа Маккей разбудил меня на вахту. Я увидел, что он позаботился и обо мне: на сковородке лежал ломоть пингвиньей грудки весом в килограмм, чтобы мне было чем заняться во время вахты. С плоскогорья дул резкий ветер, и я чувствовал большую признательность Маккею, когда время от времени закусывал горячим пингвиньим мясом. Затем я сам поджарил еще некоторое количество пингвиньей грудки. Разбудив в 8 часов 4 февраля Моусона, я залез в мешок и тотчас же крепко заснул.

Моусон разбудил нас с Маккеем только в 14 часов. Мы скатали спальный мешок, а Моусон приготовил обильный обед из тюленьего и пингвиньего мяса и сала. В дополнение Маккей сварил еще на примусе жидкий суп. Между тем я отправился на ледяной холм с биноклем, но на горизонте никаких признаков судна не оказалось. Обед у нас вышел роскошный; особенно всем понравилась подливка из тюленьего жира и крови.

После обеда мы начали обсуждать дальнейшие планы. Решили что лучше сегодня же перенести палатку на место прежнего склада, так как там она будет хорошо заметна с моря, а кроме того, и мы сами сможем легче осматривать весь горизонт. Затем мы также обсудили, как будет лучше поступить, если «Нимрод» не придет. Решили, что в этом случае надо попытаться пройти с санями до мыса Хат, поддерживая свое существование по пути тюленьим мясом. Правда, перспектива тащиться с санями 320 километров по берегу моря, где крутые, скалистые выступы и мысы чередуются с изрезанным трещинами глетчерным льдом, была не из очень веселых. Думали мы и о том, когда именно следует отправиться в путь на юг.

Маккей полагал, что необходимо начать собираться сейчас же. Если в течение нескольких дней «Нимрод» за нами не придет, то надо отправиться вдоль берега с санями, палаткой, спальным мешком, кухней и запасом тюленьего мяса. На случай, если «Нимрод» придет позднее, на складе следует оставить записку с просьбой искать нас вдоль берега и если не увидят нас с судна, то чтобы оставили в определенных местах запасы провизии и керосина. Маккей думал, что таким способом мы сможем начать путешествие в условиях вполне удовлетворительного состояния здоровья, и при удаче доберемся до зимовки еще до наступления сильных мартовских бурь. Мы с Моусоном, наоборот, полагали, что надо ждать на этом месте до второй половины февраля.