Странник, он же уступает! Умирает! Она почувствовала, а потом и увидела Арахатана. Алая плоть, чернея, отдиралась от его костей, словно ее уносил прочь яростный ветер. Губы исчезли, она увидела зубы, будто скорченные в безумной ухмылке. Глазницы сморщились, глаза потемнели, провалились внутрь.

В этот последний миг она почувствовала, как он поражен, как не может поверить…

Внутрь! Сквозь плоть существа, сквозь слои плотной свернувшейся крови, выцветших волос, растрескавшихся костей. Покрытых коркой украшений, позеленевших монет. Слои высосанных трупиков новорожденных, завернутых в кожу, с пробитыми головами, личики искажены болью и изумленным страданием. Слои! О Госпожа, что же натворили мы, смертные! Раз за разом, раз за разом…

Каменные орудия, жемчужины, осколки раковин…

Глубже!..

И тут она поняла, что ошиблась. Непростительно ошиблась.

То, что она считала существом, оказалось всего лишь панцирем, который удерживала в целости только память бесчисленных костей, зубов и волос, память – и более ничто.

А внутри панциря…

Некал Бара поняла, что сейчас умрет. Против того, что поднялось навстречу, у нее не было защиты. Никакой. Она никогда не смогла бы… Седа! Куру Кван! Внемли мне! Узри…

Сэрен Педак, пошатываясь, выбралась на улицу. Ее тут же закрутили бегущие люди и принялись толкать, пока не сбили с ног.

Она только что очнулась в темном погребе, среди пустых, разломанных бочек. Ее ограбили, большая часть доспехов отсутствовала. Не было ни меча, ни кинжала, а саднящая боль между ног означала, что случилось худшее. Губы распухли и потрескались от поцелуев, которых она не помнила, в спутанных волосах запеклась кровь.

Сэрен Педак скрючилась у грязной кирпичной стены и слепо уставилась на сцену всеобщей паники.

Небо затянул дым. Сквозь него едва пробивался мутный коричневый свет, издалека доносились звуки битвы – слева, из гавани, а также спереди и справа, от северной и восточной стен города. По улице взад и вперед носились горожане – похоже, направление они выбирали совершенно случайно. Прямо перед ее глазами двое вдруг сошлись в схватке и рухнули на мостовую, один оказался сверху и принялся молотить соперника головой о брусчатку. Гулкие удары сменились сочным хлюпаньем, победитель откатился в сторону от дергающейся жертвы, вскарабкался на ноги и заковылял прочь.

Повсюду вышибали двери. Визжали женщины, которым не удалось за ними спрятаться.

Тисте эдур нигде не было видно.

Справа от нее обнаружились трое, они приближались неторопливой, шаркающей походкой мародеров. Один – с окровавленной дубинкой, другой держал в руке небольшую серповидную алебарду. Третий волочил за ногу мертвую – или оглушенную – девочку.

Они ее увидели. Тот, что был с дубинкой, расплылся в ухмылке:

– А мы как раз за тобой, аквитор. С утра хочется добавки, да?

Она никого из них не знала, а вот в глазах, что сейчас смотрели на нее, читалось жутковатое узнавание.

– Город пал, – продолжал мародер, подходя ближе. – Но мы знаем дорожку наружу и зашли, чтобы прихватить тебя с собой.

– Решили, что ты нам еще пригодишься, лапочка, – хохотнул тот, что с серпом. – Не боись, с нами не пропадешь.

Сэрен еще сильней вжалась в стену.

– Стоять!

Новый голос. Все трое обернулись.

Стального цвета волосы, голубые глаза – этот человек был ей знаком. Кажется. Она не была уверена. И доспехов таких тоже никогда не видела: уж кроваво-красный мундир она бы точно запомнила. На левом бедре незнакомца висел меч без украшений, однако он словно о нем забыл.

– Тот самый треклятый чужеземец, – выдохнул мародер с дубинкой. – Иди поищи себе другую девку!

– Я свою только что нашел, – возразил незнакомец. – Два дня искал.

– Она наша, – прорычал тот, что с серпом.

– Не подходи! – гаркнул третий, вздымая девочку, словно собирался использовать ее в качестве оружия. И, Сэрен ясно увидела – уже не в первый раз. Бедное дитя, только бы ты была мертва! Мертва с самого начала…

– Ты ведь нас знаешь, чужеземец, – снова заговорил мародер с дубинкой.

– О да, всем известная гроза трущоб. Наслышан о ваших делишках. Соответственно, у меня перед вами преимущество.

– Это какое?

Незнакомец приблизился еще, Сэрен увидела, как сверкнул его взгляд.

– Да такое, что вы-то обо мне до сих пор ничего не слыхали!

Дубинка взлетела вверх. Блеснул серп. Тело ребенка взметнулось в воздух. Незнакомец перехватил его рукой, выбросил другую руку ладонью вверх и вроде бы взял мародера пальцами за подбородок.

Сэрен ничего не поняла.

Мародер с дубинкой валялся на мостовой. Другой застыл, уставившись на собственный серп, торчащий у него из груди, потом тоже рухнул.

Громкий щелчок. Фонтан крови, красные брызги.

Незнакомец отступил на шаг, держа тело девочки правой рукой, а в левой он, словно кожаную ручку от корзинки, сжимал нижнюю челюсть третьего мародера. Тот зашатался и жутко закашлялся, выкатив глаза и плюясь кровью.

Незнакомец отшвырнул челюсть вместе с языком в сторону, уложил ребенка на мостовую и шагнул к первому противнику:

– Мне не нравится, что вы натворили. Ничего из того, что вы вообще успели наделать, но мне особо не понравилось, что вы сделали с этой женщиной и этим ребенком. Поэтому сейчас тебе будет больно. Очень.

Мародер вскочил, чтобы бежать, и тут же рухнул грудью на мостовую, словно получив подсечку – только Сэрен почему-то ее не заметила. Незнакомец спокойно нагнулся над ним. Два очень быстрых, почти невидимых удара по спине у самой шеи, и Сэрен услышала, как ломаются ключицы. Вокруг головы лежащего образовалась лужа крови.

Незнакомец, чуть сместившись, нацелился мародеру между ног.

– Прекрати!

Он обернулся, недоуменно вздернув брови.

– Прекрати это! Убей его. Сразу. Убей его сразу, Стальные Прутья!

– Ты уверена?

За каждой оконной рамой напротив виднелось по лицу. Все, вылупив глаза, таращились вниз.

– Уже хватит, – еле выдохнула она, будто каркнув.

– Ладно.

Он снова наклонился вперед. Один раз ударил лежащему в затылок, и тот словно провалился внутрь головы. Мародер затих. Стальные Прутья выпрямился:

– Так пойдет?

Лучше не бывает.

Гвардеец подошел к ней.

– Это я виноват, – сказал он горько. – Мне нужно было хоть немного поспать, думал, ты пока что в безопасности. Я ошибся. Прости.

– Что с ребенком?