Неудивительно, что активно поддерживали Сопротивление очень немногие, ведь слишком высока была цена. Питер Кемп, офицер Управления спецоперациями, действовавший в Албании, описывает инцидент 1943 г.: он вместе с другими англичанами после нападения на автомобиль немецкого штаба пытался укрыться в деревне. Стилиан, их переводчик, долго спорил с негодующим крестьянином через приоткрытую дверь, и в результате дверь захлопнулась у них перед носом. «Нас не впустят, – пояснил Стилиан. – Они слышали стрельбу на дороге, очень боятся и сердятся на нас за то, что у них будут неприятности»17. Кто вправе осудить этих людей? Они знали, что их ждет суровое наказание, а молодые чужаки – искатели приключений – двинутся дальше, чтобы напасть на войска оси в каком-нибудь другом месте. Кемп признает: «Со временем становилось все более очевидным, что награда, которой мы могли бы соблазнить албанцев, чтобы они взялись за оружие, была ничтожна по сравнению с выгодами бездействия. Мы, английские офицеры связи, далеко не сразу поняли их точку зрения. Это наше национальное свойство: нам кажется, будто всякий, кто не поддерживает нас в борьбе от всей души, питает какие-то зловещие замыслы и не желает сделать этот мир лучше»18.

Заморские европейские колонии раздирались противоборствующими интересами, и в особенности острой эта борьба становилась в оккупированных колониях. В Индокитае при всех сложностях и даже аномалиях вплоть до марта 1945 г. развевался французский флаг: вишистский режим во главе с адмиралом Жаном Деко управлял страной, подчиняясь распоряжениям японской военной миссии. В сентябре 1940 г. японские войска доказали свое безусловное господство в регионе, напав на два тонкинских города и перебив 800 французских солдат, а затем вернулись в Южный Китай. Конфликт локальных лояльностей усугубился, когда военные корабли Виши осуществили ряд боевых действий против соседнего Таиланда (Сиама), пытавшегося присвоить оспариваемые территории на границы с Лаосом и Камбоджей (Кампучией). Японцы вмешались в интересах своего подопечного (Таиланда) и вынудили французов к отступлению. 35 000 японских солдат действовали по своему усмотрению в Индокитае, включенном в так называемую Сферу совместного процветания Азии. Вишисты сохраняли ошметки личной свободы лишь до тех пор, пока они, подобно европейским сателлитам наци, осуществляли политику своих господ, стран оси. В марте 1945 г. по приказу из освобожденного Парижа французские войска подняли безнадежное восстание, которое японцы быстро и жестоко подавили, установив в результате полный контроль над страной.

Вьетнамцы, лаосцы и кампучийцы начиная с 1942 г. подвергались тяжким испытаниям: японцы целенаправленно разоряли их страну. Один пожилой вьетнамец много лет спустя говорил, что те времена были гораздо хуже поры войн за независимость. Рис, кукуруза, уголь и каучук отправлялись в Японию, рисовые поля в приказном порядке засеивались джутом и хлопком: оккупантам требовалось сырье для тканей. Местных жителей лишали продуктов их труда и земли, и голод распространялся с чудовищной скоростью: в Тонкине к 1945 г. скончалось по меньшей мере полтора миллиона вьетнамцев, и это в стране, которая перед войной давала третий в мире урожай риса. Французские колониальные власти подавляли протест на местах и мятежи с такой жестокостью, что и японцы могли бы позавидовать.

Главным образом от несчастий Вьетнама выиграло коммунистическое движение. В северных районах страны, где особенно тяжело сказывалась политика Токио, коммунисты приобрели существенную поддержку. До лета 1945 г. вооруженного сопротивления японцам здесь практически не оказывалось, поскольку верные своим антиимпериалистическим убеждениям американцы не желали переправлять офицеров Свободной Франции из Китая во Вьетнам. Только летом того года Управление стратегических служб США стало доставлять вьетнамским коммунистам оружие в запоздалой попытке столкнуть их с японцами. Впрочем, от оружия лидер коммунистов Нгуен Ай Куок, вошедший в историю как Хо Ши Мин, не отказывался. Действовавший на этой территории представитель управления с щенячьим восторгом преклонялся перед партизанами, проявляя эпических масштабов наивность по поводу их политики, приправленной закоренелой ненавистью к местным французам-колонизаторам.

Во Вьетмине к тому времени состояло около 5000 активных участников, которые были готовы сражаться против французов, но вовсе не собирались расходовать свои силы на японцев. Они либо припасали оружие для послевоенной борьбы за независимость, либо навязывали с его помощью свою волю местному сельскому населению. Под давлением Вашингтона Управление стратегических служб уговорило партизан создать хотя бы видимость борьбы против оккупантов: одна группа демонстративно напала на небольшую колонну японского обоза, а та обратилась в бегство, не понеся больших потерь. В другой раз, 17 июля 1945 г., батальон вьетминцев под командованием Нгуена Ги атаковал японскую заставу у Тим Доа, перебил восемь человек из сорока, остальных захватил в плен. Но этим, по-видимому, вклад Вьетминя в дело союзников исчерпывается, а США поставили коммунистам несколько тонн вооружения и боеприпасов, которые потом будут использованы против колониальных французских войск, вернувшихся в страну.

Гораздо бόльшие усилия союзники направляли, разумеется, на британские колонии. Отношения Лондона с «белыми» самоуправляющимися доминионами отличались и неуклюжестью, и эгоистичной жестокостью, усилившейся в ходе глобального конфликта, а уж по отношению к черным и смуглым народам имперская политика и вовсе была однозначной. Черчилль подтвердил намерение сохранить гегемонию над Индией и в ноябре 1942 г., к возмущению американской общественности, заявил, что не затем принял пост первого министра Его Величества, чтобы способствовать развалу Британской империи. Англичане по большей части сентиментально восхищались вкладом индийцев и других колониальных народов в общее дело войны, забывая, что эти услуги покупались за деньги и крайне редко проистекали из верности союзникам, да и мало кто в колониях понимал суть этой войны. Джеймс Мпаги из Кампалы (Уганда) рассуждал так: «Мы считали войну чем-то простым… как спор из-за коровы или ссора между соседними деревнями»19.

Великобритания принимала верность своих чернокожих и коричневых подданных как неизменный факт, тем более что в 1939 г. губернаторы и известные жители колоний выразили свою поддержку метрополии. Несогласных голосов не было слышно; в конечном счете Африка и Карибский бассейн поставили около полумиллиона солдат; три африканские дивизии несли службу в Бирме, но большинство чернокожих солдат направлялось на трудовой фронт. Великобритания никогда не проводила в своих африканских владениях военной мобилизации, но сильное давление на местах, а порой и прямое принуждение использовалось, чтобы завербовать туземцев, которые воевали в английских мундирах под командованием белых офицеров. Батисон Гересомо из Ньясаленда (Родезия) вспоминал: «Услышав о войне, мы не знали… станут ли забирать всех силой. Белые люди приходили во все округа за солдатами. Кому-то велели идти вожди, кто-то пошел сам»20. Сверх того, в Восточной Африке набирали рабочую силу для сельского хозяйства, чем не преминули воспользоваться белые фермеры. Местные вожди в колонии Золотого берега (Гана) поспешили навстречу желаниям властей и принудили молодых людей завербоваться. Целые хоры пели, завлекая рекрутов. В одной песне обыгрывалось созвучие слова barima, которое на аканском языке означает «храбрые мужи» и «Бирма»: