– Так что, – продолжал разговор Трит, – мы собираемся сказать вашему отцу, что будем подглядывать за главным человеком Иниса, проверяя, не язычник ли он?

Вулф потрепал своего конягу.

– Ты самую суть ухватил.

– А что такого, если человек почтит иной старый обычай, пока это не помеха его делу?

– Меня его вера не слишком волнует. Бардольт тоже был раньше язычником, – ответил Вулф. – Но я поклялся Эйнлеку и не могу уехать, оставив королеву Глориан в опасности. Ради нее я должен выяснить, что за человек наш регент.

– Ну и ладно. – Трит снял меховую шапку, пригладил волосы. – По мне, лучше здесь, чем в вашей угрюмой столице.

– Да уж. Но и здесь скоро станет невесело, уж очень много разрушено, – добавила Мара.

Они перешли мост через ров, и она своим ключом открыла входную дверь:

– Отец, Ролло, вы здесь?

Ей никто не ответил. Разделившись, они обошли нижние комнаты и снова встретились в главном зале.

– Ни души, – удивился Вулф.

– Здесь Сани, это наша кухарка, – пояснила Мара Триту. Тот покачал головой. – Она сказала, отец у графини Деорн, но к ночи должен вернуться. Ролло с Па собирают и вооружают народ.

Мара потерла глаза.

– Посмотрю, не найдется ли чего-нибудь на ужин. А вам обоим надо отдохнуть. Вулф, покажешь Триту его комнату?

Вулф через монастырскую галерею и по лестнице провел друга наверх, к нависавшей надо рвом гостевой спальне – той, которую сам любил больше других.

– Так вот где ты рос? – Трит с любопытством оглядывался по сторонам. – Приятное место.

Он снял с себя мешок и оружие и принялся разминать плечи.

– Ты рассказывал про Дебри, но я не думал, что они прямо от порога начинаются.

– Я иногда удивляюсь, почему отец оставил меня жить у самого леса. Ратдунское святилище иногда принимает сирот. Мог сунуть меня в колесо для найденышей и забыть.

– Колесо для найденышей?

– Окошко с люком в стене святилища, для подкидышей. Чтобы не умерли от холода до прихода священников. – Вулф складывал в очаг дрова. – Родители не разрешали нам уходить за деревья. Роланд все равно заходил, потому что он старший и хотел доказать, что ничего не боится. Отец, как увидел, рассвирепел. Я думал, он с Ролло шкуру спустит.

– Да нет там ничего такого, Вулф. Как и в ледяных озерах Хрота ничего нет.

– Кое-что есть. Волки, пещерные медведи и тому подобное. – Вулф взял в руки кресало. – Меня по волку и назвали. Отец видел волчицу рядом с местом, где меня нашел. Он ее отпугнул, но потом стал задумываться, не меня ли она оберегала. Мое имя на старом инисском значит «волчье сердце».

Он выбил искру на растопку. И едва вспыхнул огонек, выронил кресало; ему снова увиделся в огне корабль – и она.

– Вулф?

На лбу у того проступила испарина.

– Ничего. Спасибо тебе, Трит, что поехал со мной. – Он подобрал кресало и встал, чтобы вернуть железный крючок на пояс. – А ведь мог уплыть с Саумой.

– И упустить такое дивное приключение? – фыркнул Трит. – Ни за что!

Вулф немного повеселел.

– Я от тебя не отстану. Ты много чего затаил, Вулф Гленн, – вечно что-то в себе прячешь, – но как глубоко ни зарой память об «Убеждении», все равно всплывет. И тогда не дело тебе быть одному. Даже Бардольту иногда нужно было выговориться, вспоминая войну.

– Знаю. – Вулф глубоко вздохнул. – До сих пор не верю, что его нет.

– Да… – Трит, сложив руки на груди, оперся о кроватный столбик. – Как королева Глориан?

Вулф смотрел на разбегающиеся по поленьям огоньки.

– Я обещал с ней лечь.

– Что-что?

– Сказал, что хотел бы лечь с ней, – почти неслышно повторил Вулф. – Что готов помочь ей зачать дитя.

Трит недоверчиво фыркнул. Вулф только глянул, и его улыбка погасла.

– Вулф… – Трит потер переносицу. – Я знаю про Регни.

Вулф вскинулся.

– Не так ты хитер, как тебе мнится. С ней обошлось, но Глориан, королева Иниса, кровь Святого… Тебя казнят. Пошевели мозгами.

– Пусть Инис своими пошевелит. Совет Добродетелей добивается, чтобы она сейчас же обзавелась наследником.

– Законным наследником, зачатым на супружеском ложе!

– Вот-вот, для того регент и выдал ее за принца чуть не шестьюдесятью годами старше.

Трит вылупил на него глаза:

– Святой! – Он присел на корточки. – Вот почему ты его заподозрил?

Вулф смущенно кивнул:

– Эйнлек велел мне ее защищать, я и буду защищать.

– Святой, Вулф! Не велел же он тебе ее обрюхатить?

– Не о том речь, – тихо ответил Вулф. Трит вскинул бровь. – Да, она красавица. Не скажу, чтобы мне это трудно далось. Но у нас с ней… другое. Мы поклялись, еще ребятишками, в вечной дружбе. А какой я друг, если позволю ее пахать какому-то старикашке?

Трит поморщился.

– Это довод, – признал он, – но, ради любви Святого, будь осторожен, Вулф. Прелюбодеяние с ней – государственная измена. Твоя красивая голова плохо будет смотреться на пике.

– Буду осторожен. Да может, она меня и не захочет.

– Ты и сам знаешь, что ерунду говоришь. – Трит натужно усмехнулся. – Дура будет, если не захочет.

Вулф нахмурился, заглянув в его темные глаза. Трит закашлялся и отвернулся.

– Нам обоим нужно отдохнуть, – сказал он. – Вечером увидимся.

– Верно.

В коридоре Вулф задержался – ему почудилось, что он что-то упустил в этом разговоре.

Он думал уйти к себе, выспаться после долгой дороги. А вместо того спустился вниз, где Мара по давнему своему обыкновению сидела, забившись в уголок под полками и развернув на коленях толстый том.

Ему подумалось, что едва ли он еще раз увидит Лангарт. Налетит Фиридел со своей стаей и никого не помилует, все разрушит.

Он сел рядом с сестрой, обнял ее и поцеловал в макушку.

– Что это ты? – покосилась она.

– Ничего.

Мара, повернувшись, потрепала его по щеке.

– Я тебя тоже люблю, – сказала она. – Хотела сказать… я ведь никогда не говорила и горько об этом жалела, когда считала тебя погибшим, – что день, когда отец принес из этого леса мальчишку, был лучшим днем моей жизни.

Вулф заморгал – глазам стало горячо. Мара привалилась к нему и уснула.

Звук, который его разбудил, походил на стук градин в ставни. Рядом зашевелилась Мара, открыла глаза. Оба замерли, услышав шаги и голоса в прихожей.

– Давай сначала я с ними поговорю, – шепнула Мара. – Как бы твое возвращение не обернулось для него ударом.

Он отпустил ее встречать отца.

– Мара? – удивился благородный Эдрик. – Я думал, ты у дамы Мариан. Давно здесь?

– Недавно. Все объясню, честное слово, – пообещала Мара.

Вулф медленно пошел на голоса.

– Отец, у меня самая расчудесная новость, но, может, тебе лучше сперва сесть.

Теперь Вулф их видел. Отец (весь в мокром с дождя) постарел.

– Не представляю, что за новость такая. – Он отдал плащ слуге и позволил Маре усадить себя на кушетку. – Но я рад тебя видеть, цыпленок. Что тебя привело на север?

Мара через плечо оглянулась на Вулфа. Тот вышел на свет. Эдрик, увидев его, осел в кресле, побелел.

– Мара, – прохрипел он, вцепившись в ее руку. – Привидение. Святой, он