– Нет, отец, это я, – поспешил подойти, испугавшись за отца, Вулф. – Я выжил.

Эдрик окаменел. Он долго не мог расцепить челюсти, а когда сумел…

– Ты? – Он, сипло дыша, поднялся на ноги. – Вулферт… сын.

Отец стиснул его в объятиях, и Вулф прижался к нему, с трудом сдерживая слезы. После всех мучений невыразимым облегчением было снова спрятаться на отцовской груди.

Благородный Эдрик долго не мог успокоиться. Мара с Вулфом отвели его в натопленный главный зал, налили кубок ячменного вина, чтобы унять дрожь. Вулф, сев рядом, поведал ему все.

– Это рука Святого, – выдохнул Эдрик, дослушав рассказ. – Другого объяснения не найти. Правда, ты еще мальчишкой не боялся холода, но в Пепельном море…

Он осушил кубок.

– Надо вызвать домой Роланда и Манселла.

– Пока не надо. – Мара подлила ему вина. – Отец, нам с Вулфом нужна твоя помощь в одном деле.

– Только скажите.

Они на два голоса передали ему разговор с Хелисентой Исток и ее опасения относительно Робарта. Отец, слушая их и перебирая в голове доказательства, успел взять себя в руки.

– Знаете, – задумчиво проговорил он, – благородный Ордан ведь мне рассказывал о тех огнях несколько лет назад. Я ничего такого не замечал, вот мы оба и решили, что все улеглось. Хелисента меня удивила.

Он выпил.

– Будущий супруг королевы… Вам известно, кто им станет?

– Гума Веталда.

– Отшельник из Оленьей Рощи? – изумился отец. – Святой, я только сейчас сообразил, что ему за семьдесят. Странно, зачем бы ему жениться на старости лет – он богат и прекрасно обеспечен, владелец золотых копей… Правда, скажу вам, по слухам он много лет мечтал о власти. Не отстань он на один вздох от сестры при родах, был бы искалинским королем.

Вулф видел, что отец в задумчивости. Благородный Эдрик всегда был любителем тайн.

– Все это как-то увязывается у меня в голове. Я думал, герцог Робарт, оставив нам указания, вернулся в Аскалон. Но если он еще в замке Парр… – Лоб у него заблестел. – Не вижу беды, если вы понаблюдаете за округой, посмотрите, чем он занят и не соберется ли в Дебри на праздник Ранней Весны.

– Мы могли бы его выследить. И даже поймать на месте преступления, – заметил Вулф.

– Для обвинения вам понадобятся уважаемые свидетели. Кто-нибудь из Совета Добродетелей.

– Нельзя ли добыть такого?

– Возможно… – Эдрик взглянул на детей. – Я рад, что вы пришли с этим ко мне, а не стали тыкаться сами, но вы понимаете, власти у регента куда больше моей.

Тут в дверях показался одетый во все чистое Трит. Вулф махнул ему:

– Отец, это Трит Исборгский.

– А, знаменитый Трит, – тепло встретил его благородный Эдрик. – Огня твоему очагу.

– Радости твоему залу, сударь. – Трит прижал кулак к груди. – Рад наконец познакомиться.

– И я рад, сынок. Вулф не первый год поет тебе хвалу.

Трит с улыбкой покосился на друга:

– Да неужели?

– Не сомневайся. Искренне сочувствую вашим утратам – вы потеряли короля и долю. Жестокая судьба. Но может быть, вместе мы сумеем помочь королеве Глориан. – Поднявшись, благородный Эдрик взял Мару за плечо. – Пойдем ужинать, Трит. По всему, что я слышал в пути, скоро наши столы опустеют.

Костоправ застал Глориан в королевской канцелярии. Она весь день разбирала старые отчеты казначейства, силилась уложить все в голове.

Один из дворцовых мышеловов, мяуча, тыкался ей в юбку. Она подхватила зверька, стала гладить, оторвавшись от работы. Солнце скрылось, свечи совсем прогорели.

Глориан никогда не разбиралась в цифрах, а вот Хелисента с Джулиан это умели. По их словам, регент ее не обманул. Королева Сабран всегда была бережлива и как могла сглаживала причиненный веком недовольства ущерб, однако брак ее, заключенный ради мира, страну не обогатил. Король Бардольт женился без приданого. Его семья, когда он с оружием в руках выступил за Скири Широкий Шаг, была нищей.

Глориан знала, что положение тяжелое, но оказалось и того хуже. Ее предки понаделали в сундуках дыр, через которые золото рекой вытекало из казны. Обнаружились и свидетельства растрат, которых худшие за всю историю Иниса королевы не замечали или не желали видеть.

Принц Гума казался ответом на их молитвы. Он, по слухам, был так богат, что даже тарелки отделывал изумрудами. Глориан взглянула на украсившее ее палец кольцо – желтое золото с гор Саурга.

Она уверяла Вулфа, будто знает, что происходит за дверями спален. Не то чтобы солгала, но в подробности ее никто не вводил. В конце концов Джулиан без обиняков спросила у матери.

Теперь Глориан понимала, почему Вулф так рвался предотвратить совершение брака. Она не один день раздумывала над его предложением, взвешивала, чем оно грозит. Его дружбе она доверяла. И мысль сойтись с ним в таком стыдном и пугающем деле ее смущала, но не так уж, чтоб мурашки по коже. Ей казалось, с ним она это переживет.

Прелюбодеяние – злейшее оскорбление рыцарю Верности. Она бы пошла против всего, чему учила ее мать, требуя всегда и во всем быть безупречной и добродетельной.

Тревожила ее опасность для Вулфа. Королева могла избежать наказания, но не ее любовник.

– Королева Глориан.

Она подняла глаза:

– Да, рыцарь Брамель.

Ее охрана носила теперь полный доспех.

– Мастеро Бурн просит приема.

– Впусти.

Костоправ вошле сразу за рыцарем. Глориан показалось, что оне несет в руках мертвую лисицу.

– Ваша милость. – Голос, обычно ровный, сейчас дрожал от сдерживаемого негодования. – Простите, но моего обращения в регентский совет не услышали.

– Чем я могу помочь, мастеро Бурн?

– Необходимо принять более жесткие меры против болезни в Торфяниках. Мы преступно беззаботны. Мне случилось зайти в прачечную – там прачки брызжут на белье белым вином изо рта!

– Зачем?

– Так освежают промокшие меха, – пояснила из угла Флорелл. – Что в этом дурного, мастеро Бурн?

– Все, – резко ответиле оне. – Болезнь распространяется излияниями из тела, будь то дыхание, кровь или грудное молоко. С подобными обычаями следует немедля покончить.

– Как же освежить меха после дождя или снегопада?

– Только не так! – Бурн перевеле дыхание. – Расчесывать щеткой, дама Флорелл, греть у огня…

– Ты костоправ, а не врач, – ощетинилась Флорелл. – Что скажет доктор Фортхард?

– Фортхард, как водится у инисских лекарей, верит в зубного червя и жабий камень. Я – нет. – Бурн опустиле мех на пол. – Ваша милость, мои учителя – целители всего мира, до самого Востока. Герцог Робарт хорошо начал, закрыв порты, но он в отъезде, а другие герцоги Духа слишком легко относятся к этому делу. Люди должны закрывать рот и нос тканевыми повязками.

– Постой. Говоришь, до самого Востока? – Глориан закрыла учетную книгу. – Правда?

Бурн помедлиле с ответом.

– Я оттуда родом, – наконец сказале оне. – Мать моя из Иниса, но отец – эрсирский медник. Он решил сбывать свой товар на Восток, и они перебрались в небольшое южное селение. В Инис меня в шестнадцать лет привезла, возвратившись домой, мать.

– На восток – это куда?

– В Мозом Альф в королевстве Сепул.

– Я думала, Бездна непреодолима для