— Это случилось во Вторую эпоху, которую, во многих источниках принято называть — Эпохой Греха или Исхода. — наконец начала она, устремив свой хищный взгляд в даль, словно пытаясь увидеть картины тех лет. — Тогда мир переживал поистине темные времена, мальчик, и люди массово отрекались от богов, в угоду своим низменным желаниям. Они покидали свои прежние дома, стараясь забыть святые места, которые хоть как-то напоминали им о их прежней жизни. Норны и пикты первыми решили покинуть континент на кораблях, и как ты уже знаешь, многим это действительно удалось. Но по пути в новый мир, они набрели на морское королевство, которое впоследствии подвергли безжалостному разграблению. Но жадность и насилие было не главной их ошибкой. Опьяненные кровавым безумием и собственной безнаказанностью, они осквернили алтари одного очень древнего покровителя морей, за что впоследствии и поплатились. Я не знаю, кому именно поклонялись жители того королевства, как и не знаю название этого королевства, но многие полагают, что это было место, где сейчас располагается Арно-Очинг.

— В Арно-Очинг действительно царит многобожие. — задумчиво пробормотал Феликс, почесывая отросшую за несколько дней щетину. — Трудно найти другую такую страну, где было бы столько много разнообразных религиозных течений. — сказав это, Феликсу тут же пришла в голову мысль, что одна из небесных скрижалей храниться именно в Арно-Очинг.

— Я сказала, что это было тем местом, но ни слова не упоминала об арнистрийцах. Умей слушать, мальчик. — Анья не выглядела раздраженной, а скорее сосредоточенной. Это был редкой момент, когда она не скалила свои акульи зубы в злорадной улыбке. — Потомки арнистрийцев прибыли из Зерзуллы задолго после набега норнов и пиктов. Так или иначе, гнев того неведомого бога их не коснулся, что нельзя сказать о тех, кто разрушал храмы. Большинство пиктов испугались последствий, и вернулись обратно в Самсонские пустоши, обосновавшись в этих степях.

— Вы сказали о последствиях и проклятии. — осторожно проговорил Феликс. — Вы имеете в виду ту жажду убийств, которая овладевает вашим… народом?

Анья кивнула, прежде чем дать ответ.

— Да. Пираты — это потомки северных норнов, которые оскверняли те храмы. Мы, дети моря, не можем жить без насилия и разбоя, но также мы помним, что сделало нас такими. Мы берем на борт священников, которые напоминают нам о том, что мы сотворили с храмами, и то, как Рогатая Мать была милостива к нам, позволив остаться в своих соленых водах. Но есть места, в которые мы не можем ступать. Святые места.

— Это связанно с тем проклятием? Поэтому вы не можете сопроводить нас до Храмов-Городов? Может ли быть такое, что те оскверненные храмы были частью этих сооружений?

— Возможно. — пожала плечами Анья. — Я уже сказала, что не знаю какому богу они принадлежали.

На короткое мгновение лицо Аньи приобрело скорбный вид, но затем в ее желтых глазах вновь заблестел хищный огонек, смешанный со свойственной ей зловещей веселостью. Феликс, который и до этого общался с алхимиками, давно заметил, что все они страдают от переизбытка безумного задора и радости, порой совершенно неуместного, сродни с пьяницами, оказавшимися на похоронах. Это иногда пугало его, так как он не мог понять, о чем думает человек, который все время улыбается и веселиться, даже тогда, когда вокруг царит уныние и горе.

Больше Феликс не стал расспрашивать Анью, которая до конца дня, по своему обыкновению, начала перекидываться оскорблениями с Хольфом. В этот раз она была особенно красноречива в своих язвительных, переполненных ядом речах, а в конце досталось даже и Арелю, которого Анья назвала «безмозглой устрицей, вылезшей из задницы дохлого кита».

Новый день не принес ничего нового, кроме легкого тумана. Он не был таким плотным, как тот, который Феликс видел, когда они посещали Альта-Петре, но все же разглядеть линию горизонта теперь было гораздо сложнее. Несколько раз они пересекали вброд небольшие речушки, и Феликс, неудачно поскользнувшись на мокром камне, упал в холодную воду. К счастью, его тут же вытянул и поставил на ноги Синох, который теперь не выпускал его из поля своего зрения. Из-за этого казуса им пришлось сделать привал гораздо раньше положенного времени, чтобы высушить промокшую одежду и сапоги.

Ночь в этих зеленых лугах была столь же удивительна и загадочна, как и сам проклятый континент. Когда день умирал, то вместе с темнотой приходила и странная, меняющая обыденные звуки тишина. Треск костра, тихие разговоры и другие привычные человеку голоса здесь казались какими-то другими, ненастоящими, словно их кто-то имитировал, как это бывает на спектаклях в ярморочный день. Но больше всего Феликса заинтересовали звезды.

— Никак не пойму, — проговорил Феликс, когда вместе с Милу и Эскером сидел у костра, выставив перед огнем свои промокшие сапоги, — мне лишь кажется, или звезды здесь действительно имеют другой порядок? — он указал пальцем на маленькие огоньки на ночном небе. — Я не вижу ни Льва, ни Моста. А у Вдовы отсутствует рука — трех звезд в ней не хватает.

— Ты прав, здесь действительно другие звезды. — кивнул Эскер. — Но у меня нет ответа, почему они меняют свое расположение. Мы просто привыкли к ним, вот и все. Звезды не таят в себе такую опасность, как песчаные уховертки и дикарские племена, а поэтому мы не беспокоимся о том, какое место на небе они себе выбирают.

— Это старые звезды, человечек, вот в чем все дело. — прохрипел у него за спиной низкий голос, и к ним приблизилась растрепанная фигура Хольфа. — Забытые, звезды-то. В новом свете они другие, это понятно. А тут все по-старому, как раньше было. Это потому, что Король-бог забыл их поменять, вот они и светят как светили раньше.

Высокая фигура никса, и его северный говор напомнили Феликсу простака Халда. Интересно, как он там? Они вместе с Гантэром уже должны были обосноваться в каком-нибудь поселении лесных никсов, чтобы втереться в доверие и начать набирать новых повстанцев. Эти мысли заставили Феликса вспомнить и о своей задаче, но он пока не встретил ни одного ферасийца. Хотя, это не сильно расстроило Феликса, так как он понимал, что скорее всего их поселения находятся гораздо дальше этих мест. Он уже успел, все что мог, расспросить у Серафиля, который был разведчиком и должен был знать континент гораздо лучше других наемников. С помощью Эскера, тот рассказал, что действительно знает о нескольких поселениях великанов, но, по его словам, это были всего пара деревень, и что они ведут обычный, мирный образ жизни. Но также он сказал, что есть земли, между владениями