особенно внимательным в темное время суток, и не отходить далеко от лагеря. Так же Эскера явно обеспокоило появление грозы, так как тот не находил себе места, и все время о чем-то переговаривался с Серафилем и еще несколькими другими наемниками.

— Что-то случилось? — Феликс посмотрел на Синоха, который по обыкновению стоял где-то рядом. — Почему все так взволнованы? Это же просто гроза, так?

— Это грозовое явление имеет великую важность в этих местах. — рассказал монах. — Такие явления несут с собой плохие знамения, и теперь нам нужно еще больше усиливать нашу внимательность.

— И к чему же мы должны быть внимательны? — озадаченно спросил Феликс, оглядываясь по сторонам. — Тут ведь никого нет.

— Тут есть многое. Тихи места таят большую обманчивость, но грозовые явления еще хуже. Мы должны выполнять пережидание, а затем с поспешностью уходить.

Общая обеспокоенность подействовала и на Феликса, и теперь ему стало казаться, что вместе с раскатами грома, он слышит и что-то еще. Темнота, пришедшая вместе с грозой, вновь стала искажать звуки, превращая гулкие и мощные удары грома в нечто иное, старое и крошащееся, будто на небе кто-то двигал древние булыжники, сталкивая их друг с другом. Несколько раз Феликсу казалось, что вместе с громом он слышит и наполненные мраком песнопения, доносившиеся с лугов, но он тут же убедил себя, что это просто ветер так стонет, протискиваясь через многочисленные щели внутри разрушенных стен. Наемникам пришлось сильно постараться, чтобы успокоить лошадей, которым неестественный гром тоже не понравился. Некоторые из них рыли копытами землю и вставали на дыбы, стремясь вырваться наружу и убежать подальше от страшного звука. Анье даже пришлось применить алхимический порошок, чтобы успокоить взволнованных животных. Когда же гроза стала убывать, Эскер дал команду незамедлительно двинуться дальше, и не останавливал их группу до середины следующего дня.

— И стоило нам так беспокоиться по поводу этой грозы? — поинтересовался Феликс у Хьеффа, когда на следующий день вместе с ним отрабатывал новые приемы фехтования. Теперь недавно пережитое волнение казалось ему смешным и надуманным. И как он мог поддаться общей панике и так испугаться обычной грозы?

— Языком ты орудуешь лучше, чем мечом, парень. — прогремел грозный наемник, нанеся удар по его плечу. — Ты тут в первый раз, и ничего не знаешь об этих местах. Гроза тут приносит лишь дурное.

Феликс обиженно коснулся плеча, которое теперь зудело от чересчур сильного удара наемника. Вопреки своим словам, Хьефф сегодня тоже был невнимательным, и пропустил гораздо больше ударов, чем обычно. Остальные наемники тоже выглядели напряженными, словно птенцы, увидевшие коршуна, и они даже не начинали развертывать лагерь. Феликса это немного обеспокоило — не станут же они спать на голой земле, да еще и без огня?

— Нужно уходить. — спустя полчаса проговорил Эскер, убедившись, что лошади отдохнули и подкрепились.

— Опять? — устало протянул Феликс. — Неужели еще одна гроза? — он оглядел горизонт, но не увидел ни одного темного облачка.

— Не в этом дело, нам…

Но речь Эскера прервал пронзительный крик, раздавшийся у одной из повозок. Наемник по имени Джели, который был такого же роста что и Феликс, а поэтому в своей маске походил на подростка, упал на колени, схватившись одной рукой за запястье. Подбежав к нему, Феликс увидел, что вся его левая рука покрыта ужасными кровоточащими знаками, которые были вырезаны прямо на его коже.

— Скорее, уходим! — скомандовал Эскер, помогая Арелю, который был ближе всех, поднять Джели на ноги и усадить на телегу. — Захир, останься с Джели, и говори мне какие знаки на нем появляются!

— Дочь Милости, пресвятая Искупительница. — пробормотал Феликс, осеняя себя знаком Розы. — Что с ним случилось?

— Скорее, Феликс Лихт, нужно иметь поспешность в действиях. Слова будем говаривать потом. — сказал Синох, уводя его подальше от все еще кричащего наемника.

Сборы не заняли долгого времени, и уже через пятнадцать минут они, со всей доступной скоростью для нагруженных телег и перепуганных лошадей, направлялись к очередному холму. Ночь, по своему обыкновению, принесла с собой гнетущую тишину, которую пронзали дикие крики Джелу, голос которого приобрел совершенно чуждый для человека тон, и казалось смешал в себе рык, лай и шипение всех известных Феликсу зверей. Иногда крики сменялись злорадным смехом, за которым следовали проклятия и самые черные ругательства, вылетающие из уст Джели, которые смешивались с уже более человечными и привычными ругательствами Аньи, помогавшей Захиру ухаживать за ранами наемника.

Когда тьма полностью окружила их, Феликс увидел, как к его лошади пристроился Дэй, и тут же почувствовал, что страх и паника немного ослабили свою давящую хватку. Даже с одной рукой пастух держался в седле удивительно легко. Глядя на него, Феликс вдруг осознал, что весь обливается потом, а сумка со скрижалью натерла его бедро почти до крови.

— Постарайся не бояться. — попросил о невозможном пастух.

— Сказать всегда легко, чем сделать. Ты знаешь, что тут происходит? — спросил его Феликс, и почувствовал, как у него заболело горло от долгого молчания и прохладного воздуха. — Что это за знаки?

— Это черные таинства шаманов пиктов. — ответил пастух. — Их еще называют «Чертополоховые сердца». Так они выслеживают своих жертв и ловят их в рабство, чтобы потом отдать ашурийцам.

— Это что, какая-то магия? — удивленно произнес Феликс. — Как они могут насылать эти знаки, если их нет рядом?

— Это смесь того, что люди называют алхимией и церковными таинствами. — ответил Дэй, и на лице у него появилась тень недовольства. — Богопротивные ритуалы, вот что это.

— Откуда ты столько знаешь про этих шаманов? — удивился Феликс, стараясь поймать взгляд Дэя, чтобы понять лжет он или нет. — В меридианских записях я не встречал ничего похожего на эти ритуалы.

— Мне уже доводилось видеть нечто подобное, когда я отводил стада подальше от пастбищ, когда внезапно налетали песчаные бури. В пустыне Алнузул колдуны кочевников используют такие же ритуалы против враждующих племен.

— Но зачем пиктам нас пленить? Я думал, что наемники здесь пользуются уважением, разве нет? В Ашуре на нас никто не нападал. — Феликс был сбит с толку таким поворотом событий.

— Ты забываешь, что мы уже не в Ашуре, и тут другие законы. — Дэй говорил спокойно, и Феликсу оставалось лишь удивляться его стойкости духа. Сам он не мог похвастаться такой твердой выдержкой, и чувствовал, что в любой момент может сорваться в панику.

Ночь все вступала в свои права, и тени неумолимо сгущались вокруг них словно облако черного пепла во время пожара. Эта уже не была обычная ночная тьма, в которой, хоть и с трудом, но можно было разглядеть очертания дороги