В моем сознании промелькнула очень четкая мысль: «Я незакричу. Я останусь спокойной». Черт, да это маловероятно. И потом, ему моивопли наверняка придутся по вкусу. Я заговорила, и в моем голосе звучала лишьтень испытываемого напряжения.

- Кажется, оно сразу за моими пальцами. Можешь достать дотех связок?

Его рука скользнула вдоль моей, продвигаясь глубже.Дотягиваясь до куска сердца, до которого я добраться не смогла, он продолжалприкасаться к моей руке. Я начала вытаскивать ее, когда почувствовала, что онподцепил не поддававшийся пучок связок. Второе сердце Олаф положил на животмертвецу, и свободной рукой удержал меня от того, чтобы я достала свою руку изгруди трупа. Он держал мою руку так, чтобы мы держались за сердце одновременно.Если бы я попыталась сопротивляться, ему бы это понравилось. Я могла бы позватьна помощь, но ведь он уже почти вытащил сердце, значит, это скоро закончится. Язамешкалась. Олаф выдернул сердце, оборвав то, что его держало, и потянул егонаружу, все еще держа свободной рукой мою так, чтобы мы делали это вместе, иочень медленно. Он намеренно продлевал процесс, таращась при этом на мое лицо.Сейчас у меня уже нет проблем с тем, чтобы ковыряться во внутренностях трупов,но наши сцепленные руки, вместе выходящие из кровавого мяса, казались чем-то достранности интимным. Перед тем, как вынуть, наконец, сердце наружу, он перевелвзгляд с меня на рану. Он наблюдал за тем, как наши руки появляются изокровавленной дыры прямо под грудиной. При этом руку мою он отпускать неспешил, направляя ее вверх, так что некоторое время мы держали сердце вместе, аон смотрел через кровавый кусок мяса на меня.

Я знаю, что побледнела. Ничего не могла с этим поделать.Знала, что ему понравится мой страх, но не могла этого предотвратить. И тут оннаклонился ко мне. Наклонился через кровоточащее сердце, труп и нашиокровавленные руки. Наклонился для поцелуя.

- Не смей, - прошептала я.

- Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал, - шепнул он в ответ.

- Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.

- Отлично, - улыбнулся он. И поцеловал меня.

Нож Фредо в моей руке уже целился в очередную груднуюклетку, когда Олаф отпрянул из зоны досягаемости. Он засмеялся густым иглубоким смехом. Счастливым смехом, совершенно не подходившим к тому, чем мызанимались. Он оставил меня с ножом в одной руке и сердцем в другой. Не будьруки заняты, я бы наверняка потянулась за пистолетом. А потом смогла бы списатьэто на кратковременное помешательство.

Олаф вытер свои окровавленные руки об одежду, но не только офутболку. Он провел ими по телу, начиная с мускулистой груди и заканчивая низомживота. Причем пах он начал почесывать окровавленными руками, наблюдая за моейреакцией.

Это меня достало. Я отложила сердце и нож на пол ипопыталась добежать до ванной комнаты, но не успела. Меня вырвало у входнойдвери в рекреацию. Я блевала, пока было, чем. Блевала до тех пор, пока головане начала раскалываться, а изо рта не пошла желчь. Мика приложил к моему лбупрохладную, уже человеческую, ладонь. Натаниэль отвел от моего лица волосы,потому что мои руки все еще были в крови.

***

Олаф покинул город. А у меня появился новый регулярныйночной кошмар. В нем мы с Олафом кромсаем тело, вот только во сне это былонамного кровавее, причем Джованни при этом вопил, а я отвечала на поцелуйОлафа. Может, временное помешательство толкало меня вовсе не застрелить его.

Питер не стал принимать укол, и не подхватил ликантропию. Онвернулся домой, медленно поправляясь, как приличествует человеку. Но ему всегошестнадцать, и он в хорошей форме. Питер обязательно поправится, но в память особытии у него останется парочка мужественных шрамов. Не имею ни малейшегопонятия, что рассказал Донне Эдуард. И не уверена, что хочу это знать.

Доктор Лиллиан зашила царапины на моей груди.

- Разве что ты не против шрамов? - ответила она на мойвопрос по поводу необходимости этого. Оказалось, что я против. Но все жеспросила, почему на груди останется шрам, если живот и бок зажили превосходно.Там ведь раны были намного серьезнее. Доктор и ее коллеги предположили, чтокормление от лебедей дало мне достаточно энергии не только на то, что спастивсех, но и на то, чтобы полностью залечить раны, быстрее даже, чем излечиваютсянормальные ликантропы. Я не уверена, что полностью понимаю смысл выражения«нормальный ликантроп». Однако Лиллиан попросила меня впредь быть осторожнее.

- Ты не всегда сможешь покормиться от целой группы зверей. -Хороший аргумент.

Жан-Клод отослал Самсона назад, в Кейп-Код, еще до началасражения. Он не хотел, чтобы сын его друга оказался убит. Так что Самсон уехал,так и занявшись со мной сексом. Планы его матери оказались нарушены прибытиемАрлекина.

А еще во мне теперь живет тигрица, за это отдельное спасибоМарми Нуар и Солидат. Мы даже попытались найти тигров, которые согласились быпереехать в Сент-Луис. Что интересно, случившееся наделило меня лучшимконтролем над моими зверюшками. Ну, по меньшей мере, они в последнее время непытаются порвать меня на части. Строго говоря, если выпускать одного из них,остальные остаются этим удовлетворены. Никто не знает, почему это теперь такработает. Я даже не уверена, что этот вопрос меня беспокоит, пока они ведутсебя смирно.

Хэвен остался в городе со своими новыми львами. Джозеф сженой и братом бесследно исчез. Большей части прайда Хэвен предложил остаться сним, и некоторые согласились. Хэвен со своими приятелями-бандитами на удивлениепокорно стараются жить по моим правилам. А мне пока удается держать Хэвена наудалении от своей постели. Львица до странности спокойно к этому относится. Иопять же, какая-то часть меня хотела бы знать, почему это мои звери ведут себятак хорошо, но большая часть не склонна тревожить этот тихий омут. Я просторада, что в чем-то стало легче жить, а не труднее, как это обычно бывает.

Ричард покинул церковь еще до того, как меня стошнило. Онтак и не увидел меня в момент паники или приступа совести. Ну и что. Мы с нимуже не встречаемся. Снова. Но на этот раз, похоже, разрыв окончателен, и этамысль не расстраивает меня. Может, именно поэтому разрыв и кажется мнеокончательным.

Джейк уехал из города. Как ни странно, некоторые помнили отом, что он из Арлекина, а некоторые - нет. Он со своим мастером беспокоился отом, что вернется Марми Нуар и попытается использовать меня снова. И Джейк далмне амулет, сделанный из такого мягкого метала, что можно было помять его краяпальцами. На нем вырезаны незнакомые мне символы. Я показала амулет Марианне,своему метафизическому психотерапевту, когда увиделась с ней на следующейнеделе. Джейк взял с меня обещание носить его, не снимая. После того, как явидела туфельки Марми Нуар в церкви, казавшиеся весьма реальными, ядействительно склонна носить его и днем, и ночью. Не такое уж большоенеудобство за возможность избежать дальнейших встреч с этой дамочкой.