- Ты не сделаешь этого, - сказал Ричард.

- Нельзя быть и там и здесь одновременно, Ричард. Ты прав,нам придется призвать ardeur. Ведь ты же не хочешь прикасаться к нам, когда этопроизойдет?

Он, не отвечая, смотрел на меня. Я продолжала.

- Если ты действительно готов подписаться под своимисловами, если ты считаешь нас злом, тогда отпусти руку Дамиана. Отпусти, ипопытайся выстоять на своих моральных принципах. Если мы с Жан-Клодом ничегодля тебя не значим, тогда будь сам по себе, Ричард. Стой на собственных ногах.

Он уставился на меня так, словно я произнесла что-точудовищно ужасное. Он крепко цеплялся за руку Дамиана.

- Не делай этого, только не сейчас.

- А я считаю, что сейчас самое время, Ричард. Сейчас самыймомент. Нам нужно призвать ardeur, так что отцепляйся.

- Жан-Клод, - обернулся он к вампиру.

- Сегодня странная ночь, мой Ульфрик. Мне бы вступиться затебя. Попытаться бороться за то, чтобы ты остался с нами, но… кажется, ты этогоне хочешь. Я, как и ma petite, начинаю уставать от постоянных упреков от того,кто мне не безразличен. Сегодня это ранит сильнее, и я знаю, что причиной томуКоломбина. Она смеется над нами, даже теперь. Она перестала воздействовать напаству. Она направила всю свою силу на нас, потому что нащупала нашу слабость.Слабость, которая существовала изначально.

- Ты имеешь в виду меня, - произнес Ричард.

- Я имею в виду наш триумвират. Он дал трещину, и я не знаю,как это исправить. Я чувствую, что Анита выковала тесную связь со своимислугами. С ними она сильнее. Мой триумвират должен бы быть сильнее с вамидвумя, но это не так.

- Из-за меня, - констатировал Ричард.

- Нет, из-за того, кем мы все являемся, mon ami. Впрочем,какова бы ни была причина, я устал от этих ссор. - Он отклонился назад, откинувголову к лицу Ашера. - Я пренебрегал теми, кого люблю, чтобы пощадить твоичувства, и чувства Аниты.

- Вы все любовники, - сказал Ричард. - И не пытайсяутверждать обратное.

- Нам придется вызвать ardeur, Ричард, - произнес Жан-Клод.- Отпусти Дамиана, иначе будешь втянут в то, что вскоре произойдет. Если этозло, и ты можешь его избежать, тогда отпусти. Отпусти нас, Ричард, отпусти насвсех.

- Это вампирские штучки, - встрял Малькольм. - Не позволяйей втянуть тебя в то, о чем ты потом пожалеешь.

- Это действительно вампирские штучки, но Ричард сказал то,что думает, так что мы с Анитой пришли к единому мнению. Мы устали от всего этого,Ульфрик. Мы устали от того, что ты делаешь из нас злодеев. Если мы злодеи, тоотпусти руку. Если же мы не злодеи, продолжай держаться, но в любом случае - тызнаешь, что мы должны сейчас сделать. Если не хочешь в этом участвовать, тогдаты должен отделиться от нас.

- Отпусти, Ричард, - сказала я.

Он взглянул на Жан-Клода, потом повернулся ко мне.

- Ты действительно этого хочешь?

- А ты этого хочешь? - вопросом на вопрос ответила я.

- Не знаю, - признался он.

- Тогда отпусти меня, Ричард. Отпусти меня.

И он отпустил.

Ричард упал на колени. Голова его склонилась к полу, и онприкрыл ее руками, словно мог таким образом избавиться от нахлынувших сомнений.В одиночку он не мог противостоять силе Коломбине. Он был одинок, но мы - нет.

Рука Дамиана в моей включила его в круг нашей силы. Онотносился к некоторым остальным моим мужчинам примерно так же, как Ричард, ноДамиан был куда как более практичным созданием. Прижав его к себе так, чтоЖан-Клоду пришлось передвинуть руку, чтобы Дамиан смог подойти ближе, яуслышала его мысли, или скорее, почувствовала их. Он не считал эту судьбу горшесмерти, что бы не предприняли Жан-Клод и остальные мужчины; ничто не могло бытьдаже вполовину так ужасно, как то, что он вытерпел в руках своей мистресс. Еще однамысль, которую я успела уловить прежде, чем Жан-Клод взял контроль над нашимисознаниями, заключалась в том, что мы стоили того, чтобы за нас сражаться. Апотом Жан-Клод уселся на водительское сиденье нашего метафизического автобуса,и наступило спокойствие. Мы все неожиданно почувствовали абсолютноеспокойствие.

Я стояла, прижавшись спиной к Жан-Клоду. Когда он притянулнас с Дамианом к себе, он нас развернул, как в танце, плавно и неизбежно, такчто мы оказались стоящими в кольце его руки. Он держал нас обоих. Моя рукапокоилась на талии Дамиана, прижимая его к изгибам моего тела почти беззазоров. Его собственная рука лежала на моих плечах, ладонь охватывала моюруку, и снова я не могла вспомнить, когда мы успели так тесно прижаться друг кдругу. Рука Жан-Клода лежала на плечах Дамиана, вторая обвивала Натаниэля,прижавшегося к его боку, так что она касалась одновременно и меня. Не знаю,куда Натаниэль дел свою вторую руку, но Ашер все еще стоял у Жан-Клода заспиной.

Коломбина стояла прямо напротив нас, вся радуга цветов икрасок. Шарики на ее золотом колпаке тоже были разноцветными, в тон трико. Еечеловек-слуга стоял за ее спиной, весь в черном. Он казался ее темной тенью.

- Ты очень сильна, Коломбина, - сказал Жан-Клод. - Я даже непочувствовал, как ты залезла к нам в мозги. Твоя магия весьма деликатна.

- Какой замечательный комплимент, спасибо. - Она исполнилалегкий реверанс, придерживая свою пародию на юбку так, словно она была намногодлиннее. Мне бы уже начать нервничать, но я стояла в круге знакомых рук и былаполностью расслаблена. Так же чувствуешь себя, когда тебе введут наркоз передоперацией - спокойствие, едва ли не жидкое тепло, в котором, казалось бы, можноплавать. Часть меня подумала, что так обычно делают перед тем, как сделатьочень-очень больно. Но эта мысль вскоре утонула в теплом спокойствии.

- Твое нападение на паству было отвлекающим маневром, -произнес Жан-Клод голосом, от которого шли мурашки по кожи, но я даже непоежилась. Казалось, что его прикосновение защищает нас от воздействия его жеголоса.

Коломбина засмеялась, но в ее смехе не было того осязаемоготембра, как в смехе Жан-Клода или Ашера. Даже сквозь созданную Жан-Клодом дымкуспокойствия вокруг нас ее смех звучал плоско и невыразительно, дажепо-человечески, пожалуй. А может, из-за этой дымки так и казалось. Я не былауверена, способна ли еще чувствовать хоть что-то сквозь эту завесу, или же егосила защищала меня от нее.

Смех резко оборвался, застыв на этих ярко-алых губах. Онауставилась на нас серыми, смертельно серьезными глазами.

- О, нет, Жан-Клод, то был не отвлекающий маневр. Но яготова признать, что могла недооценить тебя и твою слугу. Если бы я отняла унее публику, у меня было бы достаточно сил, чтобы победить вас легким способом.

- А теперь? - живо спросил Жан-Клод.