В итоге Эрлин переделала там всё на эльратский манер. Те покои и до ремонта были далеки от нордориского стиля, а после так и вовсе буквально кричали о том, кто в этом дворце хозяйка. Анна Аврора будто нарочно увешала их насыщенного красного оттенка шторами, в цвет стяга династии Бенкендорф. Таким же красным цветом была оббита вся мягкая мебель. Всюду приказала поставить статуэтки грифонов, а в конце, чтобы так сказать добить бабушку, Анна Аврора попросила мастеров выгравировать на всех музыкальных инструментах цитаты великих эльратских музыкантов. А в особенности поиздевалась над роялями, играть на которых так любила бабуля. На внутренней стороне крышки витиеватыми буквами были выгравированы слова имперского гимна. Специально, чтобы во время игры их было хорошо видно. С тех самых пор это место стало для неё убежищем от моей высокородной бабушки, которой даже проходить мимо этих покоев было противно.

Но в этой войне тяжелее всего было моей жене.

Витторио:

Тяжелее всего в этой войне было Анне Авроре. Ибо свекровь ей досталась совсем не подарок. Да, после моего замечания на свадьбе она не смела в открытую воевать с моей Эрлин. Но от своих убеждений не отказалась. Она нашла вполне хороший способ досадить Анне Авроре. И делала она это под видом «заботы» о здоровье матери будущих наследников. Ведь разве сможет моя жена пожаловаться мне на то, что её заставляют беречь себя? Первая атака состоялась при мне. При чём ни я, ни моя жена не заподозрили в случившемся ничего дурного. Во время ужина, перед подачей основного блюда, моей жене поставили маленькую формочку, в которой обычно подавали крем-брюле. Но вместо ожидаемого десерта в посудине плавало нечто иное.

— Что это? — удивилась моя жена и мы оба глянули на служанку.

— Это я приказала. — вмешалась бабушка. — Рыбий жир. Очень полезно для будущей матери. — она широко улыбнулась.

Анна Аврора немного скривилась но выпила содержимое. И я, и она понимали, сколь важно укреплять её здоровье. Но со временем «забота» бабушки стала набирать всё большие обороты. По её мнению моя жена слишком мало была на свежем воздухе и вечно вытягивала её на прогулки, во время которых не забывала как бы невзначай упомянуть какую-нибудь оплошность в этикете или раскритиковать откровенный наряд.

Гардеробу, к слову, тоже досталось. Как-то утром, когда мы с Анной Авророй готовились к выходу, служанка принесла в покои коробку с запиской. Это был подарок от бабушки. Скромное синее платье с плащом и фибулой из серебряного волка — символа династии Хангвул. Оно прикрывало всё: руки, шею, грудь и спину. Моя жена никак не могла устроить при мне истерику, что ей не нравится это платье в нордорийском стиле. И тем более обидеть бабушку тем, что не вышла в её подарке. Женщины боялись вступать в перепалки при мне, боясь быть за это наказанными. Так что ей ничего не оставалось, кроме как надеть его и спуститься к завтраку в нём.

Между тем, рыбий жир стал ежедневным атрибутом завтрака. Также бабушка читала нотации о том, что Анне Авроре следует спать в обед, как часто нужно молиться Северным Богам и всячески пыталась приобщить её к родной для меня культуре. Её преследование Анны Авроры дошло до абсурда. Тогда я уже не выдержал и вмешался, защитив Анну Аврору. Эрлин не забеременела после первого месяца нашей совместной жизни. И бабушка не забыла это вспомнить во время ужина:

— Я слышала Ваше Величество, что Вам с утра принесли марлю для крови. — то ли с сожалением, то ли с укором сказала обратилась она к Эрлин. — Какая досада! Вот мать Витторио забеременела почти сразу после свадьбы. Мы даже не дожидались дат кровотечений. Бедняжку так рвало спустя две недели после свадьбы, что и без повитухи стало понятно, что та ждёт наследника. Ну, не переживайте, всё в руках Богов Великого и Бескрайнего Севера. — аж театрально вскинула руки

— И Создателя. — добавила Анна Аврора воинственно разверзав мясо. Нож звонко ударился о дно тарелки.

Эрлин и без того была расстроена, что не смогла забеременеть сразу и с самого утра ходила сама не своя.

— Всему своё время, Ваше Светлейшество. — с нажимом сказал я и строго глянул на бабушку, давая тем самым понять, чтобы она не смела больше даже заикаться на эту тему.

Прошел ещё месяц. У Анны Авроры снова пошла кровь. И хоть лекарь уверил нас с ней, что часто парам нужно до полугода, чтобы зачать дитя, мою жену это нисколечко не успокаивало. Я старался утешить её, ведь моя мать тоже не беременела одним за другим. Между родами и новой беременность проходило зачастую не меньше года. Но усилия мои были тщетны. Душа Моя продолжала ходила как в воду опущенная и винила себя во всём. Её до того беспокоило это, что несчастная буквально упала на диван, когда узнала, что Лагерта ждёт ребенка. И это спустя месяц с дня замужества моей сестры. Она сравнивала себя с моей сестрой и считала себя неполноценной, как бы я не пыталась её разуверить.

Когда в третий раз моя жена закровоточила, то бабушка забеспокоилась не на шутку. Ей уже было не до пустых укоров. Однажды, когда я возвратился во дворец после инспекции в казармы, мне доложили, что к Эрлин пришла повитуха. Я так обрадовался, что прямо в нагрудном панцире, не переодеваясь, помчался в спальню. Какого же было моё разочарование, когда, зайдя в покои, я увидел заплаканную Анну Аврору, сидящую на кровати, и повитуху, мывшую руки в тазике.

— Что здесь происходит? — спросил я.

Все присутствующие присели в реверансе передо мной и стояли с опущенными головами, как того и требует нордорийский протокол. Все, кроме моей Эрлин. Это был первый раз с момента нашей свадьбы, когда она так откровенно проигнорировала правила в присутствии других поданных. Она даже наедине кланялась мне.

— Витторио… — всхлипнула она глядя на меня.

— Что случилось, Душа Моя? — я подошел и сел рядом с ней на кровати.

Несчастная буквально кинулась мне в объятия, позабыв, что здесь кроме членов семьи есть и другие.

— Прости меня, прости! — плакала она, уткнувшись носом мне в шею.

А дальше начала говорить что-то нечленораздельное, захлёбываясь от рыданий.

— Повитуха сказала, что она не беременна. — пояснила бабушка, словив на себе мой вопросительный взгляд.

— Вы уверенны?

— Да, у неё нет никаких симптомов. — подтвердила повитуха.

— Тогда зачем её осматривали? — спросил я.

— Это я послала за повитухой. — ответила бабушка. — Мало ли. Я слышала, иногда кровь продолжает идти даже во время…

— Пошли все вон! — процедил я сквозь зубы, чеканя каждое слово.

— Пошли все вон. — процедил я сквозь зубы, чеканя каждое слово.

Я был просто в бешенстве и не желал никого ни видеть, ни слышать. Мои подданные спиной назад попятились из покоев, не испытывая лишний раз моё терпение.