намного хуже сплита. Я был готов поверить, что опыт пошел не по плану.

Карла твердо глядела на нас.

— Ранорий сказал, что нужно вернуть часть Грея с мертвой стороны. И уничтожить предметы с осколками. Все части души должны быть помещены обратно внутрь оболочки. Ну а еще он передал это. Сказал, что дает на время.

Карла вытащила на обозрение эфирное стекло. Это был скорее кинжал, такой же рубленый, но длиннее ножа. От него исходила Тьма.

— И все-то твой темный знает, — процедил Дан. — Я поверить не могу, что мы готовы ему довериться.

— А у нас выбора нет, — сказал я. — У нас есть только пятнадцать часов. Карла, еще раз, куда направился Грей и что он собирается делать?

— Делать он явно ничего хорошего не будет. Ранорий сказал, что после обманок Грей отправится туда, где все началось.

— Началось что? Аннигиляции? — уточнила Фри.

Карла только пожала плечами. Пока остальные предполагали, я задумался.

Начало всего. Грей говорил о каком-то грандиозном представлении. Значит, место должно быть огромным и значимым. Что это? Соларум? Его место рождения? Та железная дорога из воспоминаний, где Грей столкнулся с Черно-Бе- лыми?

«И мир закончится здесь», — раздался в голове его голос.

— Древо Мироздания, — выдавил я, повергая всех в тишину. — Там, где все началось. Вся жизнь, которую он теперь пытается уничтожить, зародилась именно у Древа.

— Макс, если ты ошибаешься… — начал Дан.

— Я не ошибаюсь. Грей любит эпатаж. Мы должны идти туда, все, кто остался.

Я достал эфирное стекло, отданное Антаресом, и, поймав удивленный взгляд Фри, спросил у нее:

— Ты же справишься? У нас есть шанс. И другого не будет.

Она неуверенно кивнула.

Мы оставили Карлу в карцере на всякий случай. Прежде чем идти куда-то, я решил зайти в Лазарет. Мало ли, мы могли не вернуться, потому я должен был проведать Стефа. Так было честно.

И, скажем прямо, я очень удивился, когда нос к носу столкнулся с ним в дверях палаты.

— Что там опять случилось, пока я дрых? — немедленно спросил он.

Из-за спины Стефа доносилась ругань Ханны, твердившей, что ему нельзя подниматься и даже внезапное исцеление — не повод геройствовать. Я и сам потребовал у друга объяснений его отличного вида. Он буквально выглядел здоровее, чем до болезни! Стефан признался, что ничего не знает. Просто уснул, а проснувшись, понял, что все прекрасно, весь недуг сошел на нет.

— Не знаю, кто над этим поработал, но вряд ли сама Вселенная снизошла до чуда, — выдал он.

Как только Стефан и Ханна услышали о сведениях от Карлы, то немедля загорелись желанием идти с нами. И даже вдвоем с Девой мы не смогли переубедить Стефа.

— Да хрен там я останусь здесь отсиживаться! Я этому ублюдку глаза вырву и сожрать заставлю!

Рамона, Сара, Фри и Дан уже собирались в оружейной.

— Дан, — обратилась Рыбы к бывшему ученику, пока я набирал стрелы в колчан. — Послушай. Перед тем как мы уйдем, я хотела бы объясниться. Знаю, для тебя был тяжел мой уход, но…

— Не нужно оправдываться, — оборвал он, выбирая стекла с манипуляциями. — Особенно передо мной. Ты делала что требовалось и работала так, как тебе удобно. Я не должен был так себя вести.

Рамона изумилась.

— В конце концов, — спокойно добавил Дан, обернувшись к ней, — все мы имеем право на взаимопонимание и прощение, верно?

— Верно! Милый, обещаю, отныне я постараюсь чаще вникать в дела Соларума. И если тебе потребуется помощь, только свистни, хорошо?

Он поблагодарил ее и продолжил собираться. Нечто в нем изменилось, и я никак не мог понять что. Дан казался мне цельным. После всего, что с ним происходило, после всех потрясений, метаний и черной депрессии. С ним вдруг все стало хорошо, точно бы он освободился.

Дан закатал рукава рубахи, чтобы проверить метки, и я увидел на его правой руке сплетение бледных пурпурных нитей. Когда я спросил его об этом, то протектор неловко ухмыльнулся.

— Да странная и безумная ночь была. Это сопряжение.

— Стой, так вы с Ханной слили души? — поразился я, оглядываясь на Деву, собиравшуюся вместе с Сарой в другом конце оружейной. — Зачем?

— Это нужно было сделать уже давным-давно. Да и что нам терять? Если сегодня закончится время. У нас хотя бы будет шанс найти друг друга на той стороне дальнейшего пути. Куда бы он нас ни привел.

Получалось, Антарес тоже как-то успел создать сопряжение между душами себя и мамы, я же видел такие нити на его руке и образы ее души во внутреннем мире звезды. От этого мне стало теплее. Он правда ее не забывал.

Закончив с рабочим поясом, Дан замер.

— Не помню, когда ощущал подобную опасность за все годы протекторства. Ни мировые войны, ни попадание заоблачников на Землю, ни тем более котловины не заставляли меня испытывать столько безысходности перед грядущим. Там что-то страшнее Тьмы, настолько ужасное, что его боятся обе стороны. Расщепляющее пространство и души. И мы собираемся противостоять этому. Приземленные. Снова идем наперекор вселенской логике, как и с Антаресом. Мы опять должны жертвовать собой. И никогда прежде я не был настолько готов. — Он вздохнул. — Макс, если мы… если мы сможем, если мы выживем, то я должен буду перед вами объясниться. За все те месяцы, которые…

— Не стоит. — Я хлопнул его по лопатке так, что Дан вздрогнул. — Как ты и сказал Рамоне, все заслуживают понимания. Главное, что сейчас тебе лучше.

Он виновато улыбнулся.

— Да. Да, наверное, ты прав.

Нас отвлек вошедший в оружейную Стефан. Он как раз заканчивал застегивать пуговицы на мундире и исподлобья оглядел нас.

— Че такие мрачные? Кто-то помер, что ли?

Все потрясенно уставились на Водолея. Лишь Фри улыбалась. Тогда я все понял. Стеф был прав: Вселенная не снизошла бы до чуда. Но кто-то другой — вполне мог.

— Если нет, — продолжил тот, — то давайте наконец-то раз в жизни соберемся и нормально выполним нашу гребаную работу.

— Если кто-то умрет, другой в пекло не бросается, — произнесла Сара старую протекторскую поговорку.

— И продолжает жить ради других, — договорил я.

Вскоре встал вопрос, как мы попадем к Древу. Туда не вели транзиты, добраться можно было только на ладье. Я уже хотел было вызваться попробовать управлять махиной, оставленной у Соларума после того, как мы вернулись со встречи с инквизиторами. На самом деле меня манила и будоражила одна только мысль об этом. Но мои мечты разбила Рамона. Как оказалось, у нее была настоящая практика в прошлом: как сильнейшего протектора, ее тестировали почти на всем, и к авиации у Рыб тоже прикипела душа.

Ну и пожалуйста, бросил я про