Александра даже не представляла, насколько люди злоязычны. В том же месяце в столице пошли слухи о том, что некоторые правые политики обсуждают исторические прецеденты царского развода. Говорили, что Александра согласилась на развод, но потом взяла свое слово назад, когда узнала, что ей придется уйти в монастырь. По слухам, Николай пришел от этого в настоящую ярость. Повсюду открыто говорили о том, что настало время отправить царицу в монастырь. Даже Валентина Чеботарева, которая знала императрицу по работе в дворцовом госпитале и относилась к ней с глубоким уважением, считала, что это будет правильно: «А ведь какой был бы красивый жест – уйти в монастырь, – писала она в дневнике 9 февраля. – Сразу бы все обвинения в германофильстве отпали, замолкли бы все некрасивые толки о Григории, и, может быть, и дети, и самый трон были бы спасены от большой опасности»10. Ходили слухи о том, что сослать нужно Николая, а не Александру, а она может стать регентом и править с Распутиным11. Простой народ начал говорить, что Николай уже ушел в монастырь и «дал Гришке запись на царство»12.

Все считали, что Распутин проводит во дворце каждый день, но агенты полиции, следившие за ним, в первые три месяца года отметили лишь восемь посещений, а с апреля до начала октября Распутин побывал в Царском Селе всего шесть раз13. Вырубова же часто бывала в квартире Распутина на Гороховой в январе и начале февраля. Судя по всему, она служила посредницей между Распутиным и Александрой14. В полицейских донесениях отмечено, что, в отличие от прежних времен, Распутин стал редко бывать в церквях, примерно раз в месяц, а то и реже. Большую часть времени он проводил в пьянстве и развлечениях15.

23 января он устроил большую вечеринку в честь своих именин. Александра прислала наилучшие пожелания от всей царской семьи. «Невысказанно обрадован, – ответил ей Распутин. – Свет Божий светит над вами, не убоимся ничтожества»16. Хвостов и Белецкий на деньги из тайного фонда купили дорогие подарки не только Распутину, но и всем членам его семьи, которые приехали отметить праздник. Никто не знал, что это будет его последний день рождения. Праздник длился весь день и всю ночь, гости приходили один за другим поздравить Распутина и вручить подарки – серебряные и золотые изделия, мебель, ковры, картины, предметы искусства. Все это впоследствии Прасковьей и Дмитрием было отправлено в семейный дом в Покровское. Муня Головина была поражена количеством гостей, подарков, корзин с фруктами и пирожными. Она подарила Распутину белую шелковую рубашку, расшитую серебряной нитью. Секретарь Синода Петр Мудролюбов произнес длинный тост в честь Распутина, в котором отметил его значимость для государства – «простого человека, который принес боли и нужды народа к подножию престола».

Распутин слишком много выпил. Днем он прилег отдохнуть, а потом присоединился к гостям. Наконец осталась лишь небольшая группа близких друзей. Все пили и плясали под небольшой цыганский хор. В конце концов все перепились. Муня не любила толпу. Эти люди заставляли Распутина петь и плясать ради собственного развлечения. А он был слишком добр и прост, чтобы понять это. Кто-то из гостей заснул – в таком состоянии они не могли вернуться домой. По донесениям полиции, на следующий день появились два ревнивых мужа с револьверами. Они разыскивали своих жен. Агенты сумели задержать их, чтобы женщины успели собраться и выскользнуть через черный ход. А потом уже полиция впустила их мужей. Распутин оправдывался и обещал никогда больше не позволять замужним женщинам оставаться у него на ночь. Впрочем, он очень быстро забыл о своих обещаниях17.

В середине февраля пошел слух, что группа офицеров во главе с графом Орловым-Давыдовым чуть было не убила Распутина после оргии в пригородном ресторане «Вилла Родэ». Распутина так избили, что он две недели провел в больнице. Другие говорили, что его убили18. Все это было неправдой. Распутин весь февраль спокойно жил в своем доме на Гороховой. Но, возможно, именно эта история подтолкнула Пуришкевича 16 февраля распространить в Думе фотографию Распутина в окружении своих поклонниц. Под фотографией Пуришкевич написал: «Григорий Распутин в окружении великосветских б…дей»19. Его выходка пользовалась огромной популярностью.

Уже в конце 1915 года Хвостов начал строить планы убийства Распутина. Человек, которому доверили его охрану, теперь собирался использовать свое положение. «Тройка» собиралась управлять Распутиным по своему усмотрению, но планы эти рухнули с самого начала. Деньги, которые князь Андроников должен был передавать Распутину, частенько оседали в карманах самого князя. Хвостов и Белецкий поняли, что этого человека из своих планов нужно исключить. Так «тройка» превратилась в «двойку». Белецкий и Хвостов поняли, насколько велико влияние Распутина и насколько широка сеть его связей. Им стало ясно, какими мощными способностями обладает этот человек. Они недооценивали его ранее, но теперь стало ясно, что им, как и многим до них, не удастся его нейтрализовать. Более того, Хвостов надеялся, что Распутин предложит его кандидатуру на пост премьера, но Горемыкин, к вящему неудовольствию Хвостова, продолжал занимать желанный пост. Хвостов устал от бесконечных записок Распутина в пользу разнообразных просителей. Не нравилась ему и фамильярность, с какой тот с ним обращался1.

Но, в отличие от своих предшественников, Хвостов не собирался признавать поражение. Он был готов выложить на стол все карты. «Мне решительно все равно, – говорил он Александру Спиридовичу, – ехать ли с Гришкой в публичный дом или его с буфера под поезд сбросить…» Спиридович ушам своим не верил. «Казалось, что этот упитанный, розовый с задорными веселыми глазами толстяк был не министр, а какой-то бандит с большой дороги»2. Когда при допросе в Комиссии его спросили, были ли в его распоряжении другие средства борьбы с Распутиным, кроме убийства, Хвостов ответил: «Исключительно. Я видел, когда докладывал, как сильно его влияние. Я начал пробовать открывать глаза на него, но натолкнулся на такое противодействие, что перестал и пришел к убеждению, что единственное средство – это устранение убийством»3. Товарищ министра Белецкий был полностью согласен со своим начальником.

В декабре Хвостов и Белецкий решили отправить Распутина в паломничество в северные монастыри России. Сопровождать его должен был его знакомый, отец Мартемьян. Хвостов выдал Распутину пять тысяч рублей на эту поездку, и они с отцом Мартемьяном начали готовиться. Поначалу Распутину эта идея понравилась. Но он не знал, что Мартемьяну были даны инструкции сбросить Распутина с поезда в каком-нибудь отдаленном месте. В последнюю минуту поездка сорвалась. Возможно, Распутин изменил свои планы и отказался ехать. Позже Белецкий писал, что у него возникли подозрения – уж слишком сильно нервничали министры. А может быть, в последний момент отказался Мартемьян: священнику не пристало заниматься убийствами4.

Убийство Распутина стало для Хвостова навязчивой идеей, и он начал искать другие варианты. Проблема заключалась в том, что Распутина слишком хорошо охраняли. За ним следили три самостоятельные группы: агенты Спиридовича – своего рода дворцовая тайная полиция, которая обеспечивала безопасность царской семьи, группа агентов министерства внутренних дел и специальная группа агентов самого Хвостова5. Никто из этих агентов не доверял друг другу, и каждая группа действовала самостоятельно. Гиппиус отметила абсурдность охраны Распутина в своем дневнике 7 декабря 1915 года: «Хвостов, стиснув зубы, “охраняет” Гришку. Впрочем, черт их разберет, кто кого охраняет. У Гришки охрана, у Хвостова своя, хвостовские наблюдатели наблюдают за Гришкиными, Гришкины – за хвостовскими»6.