Она распахнула руки для широкого объятия.

— Сэр Томас!..

Томас расплылся в улыбке, подхватил ее. Ноги ее оторвалисьот земли, она счастливо завизжала:

— Ах, сэр Томас!.. Милый сэр Томас!

Отец смотрел с доброй улыбкой. Олег и Яра остановились,ждали. Яра едва не грызла взглядом спину Томаса. Олег ждал равнодушно, едва недремал на ходу.

— Милая Кэтрин, — сказал Томас галантно, — ятолько ступил на берег Британии и, как видишь, сразу заехал в ваши владения!

Он осторожно опустил ее, но она все еще держалась за него,смотрела блестящими глазами, щечки заалели:

— О благородный сэр Томас!.. Все-таки вы обещали быватьу нас чаще!

— Из Сарацинии трудно наезжать часто, — объяснилТомас, а отец сказал ласково — Кэтрин, ты успеешь еще поговорить с сэромТомасом. А пока отпусти нас...

Кэтрин только тогда заметила, что загородила дорогу,вспыхнула и прижалась спиной к перилам. И без того крупная грудь стала торчком,а глаза увлажнились.

Олег слышал, как пренебрежительно фыркнула Яра. Ониподнялись на этаж выше, служанки помчались готовить комнаты для гостей, каликаи Яра пошли с ними, а Томас с хозяином замка пошли в каминный зал. Томасчувствовал, что за его отсутствие в Британии кое-что изменилось, вряд ли клучшему. И чем быстрее он узнает, тем целее будет его шкура.

Им поставили на стол еду и вино. Огрин смотрел пытливо нарыцаря, что сел по ту сторону стола. Уезжал юным и прекраснодушным идеалистомвернулся мужчиной. В глазах появилось новое, даже тревожащее. В черных зрачкахдо сих пор видны отблески горящих городов, великих битв, которые только состороны великие, а для их участников — кровавые, тяжелые, изнурительные.

— Пока мои спутники отдыхают, — сказалТомас, — расскажи мне, доблестный сэр Огрин, что за это время здесьпроизошло. Мне даже показалось, что и твои великолепные земли... урезаны. Явидел чужих охотников, когда мы ехали через твой лес. Я не рассмотрел их цвета,но мне показалось, что это люди Мангольда.

На лицо Огрина на миг набежала тень. Избегая взгляда Томаса,отмахнулся с наигранным благодушием.

— Земель у меня еще достаточно. Надо трое суток, чтобыобъехать мои владения!

Томас посочувствовал:

— Мне тоже как-то пытались всучить такую же клячу...

Огрин вспыхнул, сказал торопливо:

— Томас... Ты устал с дороги. Тебе приготовили постель,отдохни, а утром на свежую голову поговорим. А то сейчас, когда на твоихсапогах пыль странствий, наши слова могут быть слишком горячими и...опрометчивыми.

Олег зевал, дорога была долгой, смотрел на молоденькуюслужанку, которая быстро и ловко стелила ему постель.

— Спать, что ли?

Она оглядела могучего варвара, у которого были такиенеобычные глаза, зеленые, как молодая трава, потупилась:

— Давай сперва «что ли», а потом спать...

Олег подумал, почесался.

— Ну... ежели здесь ритуалы такие...

Томас после разговора с Огрином шел наверх задумчивый,тягостный. Огрин почему-то не хочет рассказывать о делах королевских. Надодождаться утра, все узнает дома. Коней Огрин обещал дать свежих.

Он подумал с раскаянием, что Огрин его друзей поместил еслине в помещение для слуг, то все же не в залы для людей благородного сословия.Надо бы навестить перед сном, пообщаться.

Подойдя к помещению, куда поместили Олега, уже занес кулак,чтобы постучать, как услышал из-за двери игривый женский голосок:

— И как ты находишь мою грудь?

И хрипловатый голос калики:

— М-м-м... еще не нашел.

Томас опустил кулак, удалился на цыпочках. Если правильнопонимает калику, то в следующий раз ответит, что находит с трудом, а еще вследующий, что сам удивляется, как находит...

Сходил в комнаты стражей замка. Как и ожидал, их было втроеменьше, чем раньше, когда уезжал в поход: самые опытные ушли, сэр Огрин явно нев состоянии платить как раньше, а оставшиеся больше похожи на сельскихземлепашцев, чем на воинов. Да и то, что рассказали, не обрадовало. Огринатеснят со всех сторон, а король на его жалобы внимания не обращает. Заподдержку платят землями, а где их взять в давно распределенных землях?

Ему показалось, что в дальней лестнице мелькнула знакомаяфигура в волчьей шкуре. Похоже, калика решил отправиться по лесной привычкеотшельника спать на свежий воздух. Или же решил, как и он, что-то вызнать переддальней дорогой.

Полночи Томас бродил по замку, разговаривал с людьми,узнавал новости. Даже на кухню спустился, там все еще пекли и жарили, несмотряна позднее время. Готовили еду для тех, кто уедет утром. Судя по всему, Огриннамеревался снабдить его целым отрядом. Это не обрадовало, скорее встревожилоТомаса.

Когда уходил, прибежал заспанный ребенок, кинулся к подолудородной служанки на кухне.

— Мама, у нас на сеновале голые!

— Да ладно, — отмахнулась женщина, — этодикие варвары сегодня прибыли...

— Это дяденька дикий, а сестренка — наша...

Томас вышел на цыпочках. Калика говорил, что если не хочешьумереть от жажды, надо научиться пить из всех кружек. А полезные сведениясобирать отовсюду. Иной раз служанка знает больше, чем король.

Томас сквозь сон слышал зов трубы, скрип и звон цепейподвесного моста. Простучали копыта. Голоса звучали возбужденно, но безтревоги.

Томас быстро оделся, впервые не стал облачаться в доспехи.

Чувствуя себя непривычно легким, спустился по лестнице вкаминный зал. С непривычки промахивался мимо ступенек, едва не упал, потому несразу заметил, как от камина поднялся высокий человек с голубыми глазами.Волосы были седыми, до плечей не доставали, подбородок по обычаю англов былчисто выбрит. У губ лежали твердые складки, но взор был чист и просветлен.

— Дядя! — вскричал Томас. — Пресвятая Дева,как ты оказался здесь?

Обнялись, и Томас с удивлением ощутил, что дядя стал ещеменьше ростом, усох, а некогда толстые кости стали тонкими, как у птицы.Свирепость ушла из лица, теперь он чем-то неуловимым напоминал калику. Насердце Томаса легла светлая печаль. У его благородного друга Олега жизнь оченьне сладкая. Неужто и дядя из одной войны ушел не на покой, в лишь в другоесражение? Невидимое простому глазу?

— Двух коней загнал, — сказал дядя, он же сэрЭдвин Мальтон, граф, герой битвы под Лацком. — Едва мы узнали, что тывысадился на берег, МакОгон хотел броситься тебе навстречу...

— Зачем? — спросил Томас смущенно. — Сегодняк обеду я буду дома. Ты так спешил...