Оказывается, клиентка его состояла всексуальной связи сразу с несколькими из своих боссов. По словам Корсы, дамочкана самом деле очень привлекательная. Ее карьера и размеры жалованья напрямуюзависели от желания запрыгнуть в ту или иную постель.

Однажды она дослужилась даже до поста старшегоинспектора по исковым заявлениям, однако вскоре его лишилась. Причиной послужилразрыв отношений с Эвереттом Лафкином, вице-президентом по искам, типичнымхорьком, падким до всевозможных сексуальных вывертов.

Я спешу согласиться: Лафкин с виду и впрямь —вылитый хорек. Я допрашивал его четыре часа, а на следующей неделе, когда онзаймет место свидетеля в суде, спущу с него три шкуры.

В основу их иска против «Прекрасного даражизни» лягут сексуальные домогательства и прочие правонарушения, но ДжекиЛеманчик известны также многие сомнительные делишки, творившиеся в отделе, гдеона служила. Все-таки спала она не с кем-нибудь, а с самим вице-президентом поискам! По его словам, компанию ждет не один судебный процесс.

Наконец я задаю главный вопрос:

— Она согласится выступить свидетелем?

Корса точно не знает. Вполне возможно. Дело втом, что его клиентка запугана. На карту поставлены репутации серьезных людей,за спиной которых — большие деньги. А в данное время она вообще проходит курслечения.

Корса соглашается предоставить мне возможностьпереговорить с Джеки Леманчик по телефону, и мы уговариваемся, что я перезвонюему поздно вечером из дома. Я поясняю, что на службу мне лучше не звонить.

* * *

Я не могу думать ни о чем, кроме предстоящегосуда. Когда Дек куда-нибудь уезжает, я слоняюсь по опустевшей конторе,разговаривая сам с собой, доказывая присяжным, какие сволочи собрались в«Прекрасном даре жизни», вызывая для перекрестного допроса враждебныхсвидетелей, деликатно допрашивая Дот, Рона и доктора Корда, вдохновенно взываяк жюри в своем душещипательном заключительном обращении. Я до сих пор испытываюсложности, прося присяжных присудить десять миллионов долларов в качествекомпенсации ущерба, сохраняя при этом невозмутимое выражение. Будь мне уже летпятьдесят и пройди я через горнило сотен процессов, тогда, возможно, я имел быправо просить у жюри десять миллионов. Но для юнца, всего девять месяцев назадокончившего юридический колледж, это кажется не только неэтичным, но иоткровенно нелепым.

И все же я к ним обращаюсь. В конторе, вмашине, а особенно — дома, нередко в два часа ночи, когда ворочаюсь в постели,не в состоянии сомкнуть глаз. Я обращаюсь к присяжным, к двенадцати лицам,которые теперь могу отождествить с конкретными именами, к замечательным честнымлюдям, которые слушают меня, кивают и ждут не дождутся, пока им наконецпозволят уединиться в своей комнате и вынести справедливый вердикт.

Я вот-вот наткнусь на золотую жилу, на глазаху всех растопчу и размажу по стенке «Прекрасный дар жизни», и я почти все времямучительно борюсь с собой, превозмогая эти мысли. Это чертовски сложно.Неоспоримые факты, жюри присяжных, судья, перепуганные адвокаты «Трень-Брень».Все идет к тому, что мне обломится чертова уйма денег.

А значит — что-то должно случиться.

* * *

Разговор с Джеки Леманчик длится около часа.Временами голос её звучит твердо и уверенно, но иногда сбивается на еле слышныйлепет. Она без конца повторяет, что совершенно не собиралась спать со всемиэтими мужчинами, но другого выхода не было. Она разведена, в одиночку раститдвоих детей.

Она согласна приехать в Мемфис. Я предлагаюоплатить ей не только билет на самолет, но и все расходы, и мне удается убедитьеё, что моя фирма крепко стоит на ногах. Джеки берет с меня обещание, что еёвыступление на суде должно стать полной неожиданностью для «Прекрасного даражизни».

Она и правда до смерти запугана. Что ж,неожиданность так неожиданность — я не против.

* * *

Весь уик-энд мы почти не вылезаем из конторыи, лишь изредка прерываясь на кратковременный сон дома, снова, как заблудшиеовцы, возвращаемся на работу.

Редкими минутами расслабления я обязан ТайронуКиплеру. Сотни раз я мысленно возносил ему хвалу за заблаговременный подборприсяжных и за предоставленную мне возможность выступить перед ними снеформальным обращением. Доселе никогда не стоявший перед жюри присяжных, ябезумно страшился неведомого. Теперь же я всех их знаю не только по именам и влицо, но и общался с ними, не прибегая к помощи записей. Контакт между намиустановлен. Я пришелся им по душе. В отличие от моего противника.

Зеленый и необстрелянный, в глубине души ярассчитываю, что в трудную минуту судья Киплер придет ко мне на выручку.

Мы с Деком прощаемся около полуночи ввоскресенье. Я выхожу на улицу, чуть припорошенную снегом. Легкий снегопад вМемфисе как правило означает закрытие школ и многих учреждений на целую неделю.Город до сих пор не удосужился приобрести хоть один снегоочиститель. Частицаменя мечтает о сильнейшей метели и о переносе процесса. Другая частицастремится покончить с ним как можно скорее.

К тому времени, как я добираюсь до дома,снегопад прекращается. Я опорожняю две бутылки теплого пива и молю Бога, чтобыон ниспослал мне сон.

* * *

— Есть у кого замечания? — обращается Киплер ксвоим довольно помятым собеседникам. Я сижу бок о бок с Драммондом, и мысмотрим через весь стол на его честь, восседающего лицом к нам. Глаза моисаднит после почти бессонной ночи, голова раскалывается, а мысли мелькают,словно в калейдоскопе.

Я поражен, насколько измочаленным выглядитДраммонд. Для парня, проведшего в судебных залах большую часть жизни, вид унего на редкость потрепанный. Замечательно. Надеюсь, что и он весь уик-эндвкалывал, не покладая рук.

— Мне ничего в голову не приходит, —чистосердечно признаюсь я. Обычная история — на наших встречах в узком кругу япочти не раскрываю рта.

Драммонд молча мотает головой.

— Можем ли мы оговорить приблизительнуюстоимость операции по пересадке костного мозга? — интересуется Киплер. — Еслида, то Гаскина в качестве свидетеля можно не вызывать. По моим сведениям,подобная операция стоит около ста семидесяти пяти тысяч.

— Я не возражаю, — быстро говорю я.

Адвокаты ответчика заработают больше, если имудастся снизить эту сумму, однако Драммонда это мало интересует.

— Да, вполне приемлемо, — безучастно говоритон.

— Значит ли это, что вы согласны? — уточняетКиплер.

— Да.