Секретарь суда рассаживает кандидатов вприсяжные в заранее определенном порядке напротив нас. Из девяноста двухчеловек, которые значились в списке, присутствуют шестьдесят два. Некоторыхразыскать вообще не удалось. Двое умерли. Несколько человек отвертелись подпредлогом болезни. Еще трое отказались, сославшись на преклонный возраст.Других по той или иной благовидной причине отпустил сам Киплер. Секретарьвыкликает фамилии, а я ставлю галочки. У меня такое чувство, будто я уже давнознаком со всеми этими людьми. Под номером шесть числится Билли Портер, менеджер«Вестерн авто», который якобы звонил мне вчера вечером. Любопытно, какотреагирует на его появление Драммонд.

Джек Андерхолл и Кермит Олди представляют напроцессе «Прекрасный дар жизни». Они сидят позади Драммонда и его приспешников.Вот вам уже не пять, а семь черных костюмов и столько же мрачных физиономий,хмуро взирающих на будущих присяжных. Да улыбнитесь же хоть раз, недотепы! Самя обвожу ряды кандидатов в присяжные приветливым взглядом.

В зал входит Киплер, и все встают. Заседаниеоткрыто. Киплер приветствует присутствующих и произносит краткую вдохновеннуюречь о гражданском долге и высокой ответственности суда присяжных. В ответ наего вопрос, есть ли самоотводы, поднимается несколько рук. По просьбе судьи,люди поочередно подходят к нему и шепотом сообщают о причинах, побуждающих ихотказаться от участия в процессе. Причем с судьей совещаются четверо из пятируководящих работников, занесенных в мой черный список. Не удивительно, чтоКиплер не слишком противится их просьбе.

На все это уходит время, но зато у наспоявляется возможность ближе присмотреться к кандидатам в присяжные. Посколькуотбирать присяжных нам придется в том порядке, как они рассажены, вряд ли мыпреодолеем три первых ряда. В них — тридцать шесть человек. А нам нужно всегодвенадцать. И ещё двое запасных.

На скамье за спинами Драммонда и его коллег язамечаю двоих изысканно одетых незнакомцев. Ага, догадываюсь я — консультантыпо подбору присяжных. Они пристально следят за каждым жестом своих подопечных.Интересно, как повлияла наша выходка на их представления о человеческойпсихологии? Ха-ха-ха! Бьюсь об заклад, им и в головы не могло прийти, что парачокнутых адвокатов способна вести переговоры с кандидатами в присяжные накануневыборов в жюри.

Его честь принял ещё семь самоотводов, и числоприсутствующих в зале кандидатов сокращается до пятидесяти. Судья краткообрисовывает суть дела, представляет истца, ответчика и их адвокатов. ТолькоБадди отсутствует. Он блаженствует в «ферлейне».

Киплер приступает к официальным расспросамбудущих присяжных. Кому есть, что сказать, должны поднимать руки. Знакомы ли выс кем-либо из представителей тяжущихся сторон, адвокатов или свидетелей? Нестраховался ли кто-нибудь из вас в компании «Прекрасный дар жизни»? Нет лисреди вас лиц, которые участвуют в других тяжбах? Не подавал ли кто-либо из васпрежде иск против какой-либо страховой компании?

Несколько положительных ответов получено. Людиподнимают руки, потом встают и обращаются к его чести. Они заметно нервничают,чувствуют себя не в своей тарелке, но вскоре лед ломается. Затем Киплер радушношутит, и обстановка окончательно разряжается. Время от времени я напоминаюсебе, что и я — полноправный участник этого действа. И оно мне вполне по зубам.Ведь я адвокат. Правда, я ещё ни разу не выступал в суде.

Киплер заранее передал мне список своихвопросов, и он сам спросит у этих людей об всем, что я хочу знать. Это вполнезаконно. Такой же список судья передал и Драммонду.

Я делаю пометки, присматриваюсь к людям,внимательно слушаю все, что говорится. То же самое делает и Дек. Несправедливо,конечно, но в глубине души я рад, что будущие присяжные не ведают, что мы с нимв одной команде.

Вопросник у Киплера солидный, и процедуратянется довольно долго. Наконец, два часа спустя, судья заканчивает. Под ложечкойу меня снова противно сосет. Наступает пора и Руди Бейлору впервые отметитьсяна настоящем судебном процессе. Пока, правда, речь идет лишь о краткомвыступлении.

Я встаю, приближаюсь к барьеру,отгораживающему меня от присяжных, приветливо улыбаюсь и произношу речь,которую репетировал уже сотни раз.

— Доброе утро. Меня зовут Руди Бейлор, и япредставляю Блейков. — Пока все нормально. После утомительных двухчасовыхрасспросов этим людям хочется чего-то более свеженького. Я излучаю тепло идружелюбие. — Судья Киплер только что задал вам множество вопросов. Из вашихответов я выяснил все, что меня интересовало, поэтому тратить время я не стану.Собственно говоря, у меня к вам всего один вопрос. Есть ли у кого-нибудь из васкакие-либо причины, не позволяющие принять участие в данном процессе в качествечлена жюри присяжных?

Ответов я не жду, и все молчат. Больше двухчасов кряду они меня разглядывали, а я просто здороваюсь, улыбаюсь и говорю,что задерживать их не собираюсь. Трудно даже придумать большее наказание вжизни, чем занудливый адвокат. Тем более, что интуиция мне подсказывает:Драммонд им сейчас здорово накостыляет.

— Спасибо, — говорю я, улыбаясь. Затемповорачиваюсь к судье и громко провозглашаю: — Меня все устраивает, ваша честь.— Возвращаясь на место, я легонько треплю Дот по плечу и усаживаюсь.

Драммонд уже на ногах. Он пытается казатьсяспокойным и приветливым, но удается это плохо — внутри он кипит. Драммондпредставляется и начинает рассказывать про своего клиента, какая крупная ипроцветающая компания «Прекрасный дар жизни», и как замечательно она ведетдела. Но ведь не наказывать же её за это, верно? Разве кто-то из вас от этоговыиграет? Драммонд уже вовсю аргументирует, а регламентом это возбраняется.Впрочем, он старается не переходить границы допустимого. Я не уверен, должен липрервать его, выразив протест. Я дал себе зарок, что возражать стану, толькобудучи железно уверен в своей правоте. Драммонд весьма убедителен. Егосладкоречивый голос внушает доверие. Седеющие волосы создают дополнительноевпечатление мудрости и богатого жизненного опыта за плечами.

Драммонд задает ещё несколько вопросов, накоторые никто не отвечает. Он готовит почву для решительных действий. И наконецпереходит в наступление.

— И вот теперь я собираюсь задать вам самыйважный вопрос, — торжественно произносит он. — Пожалуйста, выслушайте менявнимательно. Это ключевой вопрос. — Следует долгая драматическая пауза. НаконецДраммонд делает глубокий вдох и говорит: — Не пытались ли склонить кого-либо извас к сотрудничеству?

Он замолкает, слова его повисают в воздухе, ив зале воцаряется могильная тишина. Это больше напоминает обвинение, нежеливопрос. Я смотрю на трень-бреньских адвокатов. Хилл и Планк так и поедают меняглазами. Морхаус и Гроун наблюдают за присяжными.