«Развод в высшем обществе. Ответчик – сын баронета», – кричали заголовки изданий во всех газетных киосках, мимо которых их умудрился провезти исполненный сознания долга Риггз, и эти киоски им встречались чуть не на каждом шагу. Флер и Майкл сидели вдвоем на заднем сиденье, Кит предпочел приехать из своего клуба самостоятельно, но отсутствие ответчика не способствовало оживленной беседе.

– Надо сегодня пригласить Роджера на ужин, если он захочет.

– Да, конечно.

– В пятницу поедем в Липпинг-холл – в субботу приедут Вивиан и Нона.

– Очень хорошо.

Флер отвечала с готовностью, но без эмоций. «Будто ее подвергли химчистке», – подумалось Майклу. Как удачно, что процесс проходит перед самыми рождественскими каникулами и она сможет с головой уйти в сельскую жизнь, а страсти по поводу процесса – каков бы ни был его исход – пусть кипят в городе. А потом надо будет как можно скорее вернуться к нормальной жизни.

Когда Майкл единственный раз взглянул на Флер, пока их автомобиль полз в утреннем потоке машин, он увидел на ее лице с устремленным прямо перед собой взглядом ту же знакомую жесткую складочку. В темном меховом палантине, накинутом поверх строгого костюма, в сдвинутой чуть набок крошечной шляпке с ярким перышком и короткой вуалеткой в черных мушках она казалась иностранкой. «К сыну, которому предстоит такое тяжкое испытание, из Европы прилетела графиня…»

Сейчас ее взгляд был тоже устремлен прямо перед собой; в свете люстр, падающем с высокого потолка, вуалетка мешала разглядеть выражение ее глаз.

Гул голосов за спиной – чуть раньше означавший, что привлеченная готовым разразиться скандалом публика быстро наполняет зал, точно стая волков, почуявших запах крови, – мгновенно утих.

– Встать! Высокочтимый судья Орр!

Все послушно поднялись и снова сели на свои места, когда высокочтимый судья Орр опустился в свое архиепископское кресло и за ним и над ним сомкнулись красные шторки.

«Буквоед!» – сразу же решил Майкл, заметив на переносице судьи пенсне со стеклами в форме полумесяца. Стекла такой формы, как он заключил, общаясь с людьми, наделенными властью, свидетельствуют о склонности их владельца выбирать жесткую линию и неотступно ей следовать.

Присяжные прошли к своим креслам и уселись.

– Монт против Монта…

Майкл почувствовал, как его руку судорожно сжали. Флер… бедняжка! В голове мелькнула мысль: «А ведь когда-то это могли быть мы».

– …и Феррар… иск супруги.

Шарообразный адвокат – Майкл вспомнил его фамилию: Боумен – приступил к изложению дела высоким приятным голосом, какой мог быть у человека, который в свободное время поет в хоре. Имена «сторон» и сведения, где, когда и при каких обстоятельствах они вступили в брак и вели совместную жизнь, перечислялись мелодично, слезящиеся глаза за толстыми стеклами очков были устремлены в потолок.

– В начале нынешнего года истица, получив неопровержимые доказательства того, что ее супруг нарушил супружескую клятву, вернулась в Англию, желая для начала лишь найти утешение в кругу семьи. Потом, обсудив должным образом создавшееся положение и глубоко проанализировав собственные чувства, она предприняла следующий шаг, состоящий в обращении в суд с заявлением на основании нарушения супружеской верности, которое сейчас и рассматривается.

Едва были произнесены эти завораживающие слова, как по залу пробежал трепет, хоть никто не издал ни звука. Майкл почувствовал, что волосы на затылке зашевелились.

Боумен изложил суть дела. Майкл подумал, что дело это простое и очевидное. Лица присяжных, в которые он внимательно вглядывался, выражали то же мнение.

– Простив однажды, еще до нынешнего процесса, своего супруга за проступок, вследствие которого он был определен как соответчик в деле «Феррар против Феррар и Монта», каковое рассматривалось весной 1950 года без участия ответчика, истица обнаружила, что летом 1951 года отношения соответчика и ответчицы возобновились. Кульминационным пунктом сложившейся ситуации стали события, произошедшие в январе сего года – они будут в деталях изложены позже – и вынудившие подательницу искового заявления признать, как ни тяжело ей это было сделать, что ее брак перестал быть жизнеспособным во всех эффективных значениях этого слова. И на этом последнем основании данное дело представлено к рассмотрению.

С видом искреннего сожаления по поводу того, что приходится разочаровать любопытствующую публику, Боумен сообщил суду, что вышеупомянутое третье лицо – в прошлом некая Кристабел Треффри, сохранившая титул учтивости и из уважения к детям именуемая леди Феррар, – в зале заседаний не появится. Ее показания были получены адвокатом конторы «Герринг», объяснял своим мелодичным голосом шарообразный Королевский адвокат, и, как признано, в них содержится официальное заявление соответчицы суду о «nolo contendere» относительно обвинений, содержащихся в заявлении о разводе. Чтобы утешить публику, он добавил, что заявление это будет полностью зачитано позже.

– Миссис Кристофер Монт.

Истица прошла к свидетельской кафедре; как и всякая публика, чье любопытство возбуждено до крайности, а места, на которых сидят люди, далеко не самые удобные, сидящие в задних рядах зала суда воспользовались перерывом между прологом и началом действия, чтобы наконец-то откашляться, потому что многие были простужены.

Под высоким козырьком свидетельской трибуны появилась и застыла хрупкая молодая женщина. Одетая в зеленовато-голубое с синим, в круглой шляпке, сидевшие совершенно прямо на ее прекрасных золотых волосах, с высоко поднятой головой, она была похожа на куклу. Нежно-персиковый цвет лица, который запомнил Майкл из того далекого времени, когда видел ее в последний раз, сменился фарфоровой бледностью, и от этого ее темные немигающие глаза казались огромными. «Кажется, прикоснись неосторожно, и она разобьется», – мелькнуло в голове Майкла. И сразу же за этой мыслью: «Присяжные тоже это увидят».

Боумен задавал вопросы и получал на них ответы, которые дополняли и уточняли то, о чем он говорил во вступительном слове. Его свидетельница отвечала спокойным, ясным голосом, который не дрогнул, даже когда спросили, в каких отношениях она находилась с соответчицей.

– Она была моя самая близкая подруга.

Если слухом можно уловить, как уши у людей поднимаются к макушке, то Майкл это уловил. Среди присяжных пробежало легкое движение, они уселись поудобнее, готовясь к тому, что может последовать.

– И что конкретно произошло, миссис Монт, какой именно эпизод привел вас к решению о раздельном проживании, – тот, что случился в январе сего года?

Наступила долгая пауза, наконец прозвучал ответ:

– Я поняла, что отношения моего мужа и соответчицы продолжаются.

Слезящиеся глаза Боумена были устремлены на козырек над головой его свидетельницы. Ее ответ, казалось, причинил ему безмерное страдание.

– Конкретно, миссис Монт.