– Да, – отвечал он, не сводя с нее серовато-голубых со стальным отливом глаз, – и ради будущих детей. У меня есть основания полагать, что моя жена беременна.

– Спасибо, мистер Монт.

Энн зажмурилась, как от ледяного ветра, ее бросило в дрожь. Тряхнув головой, она подавила внезапно охвативший ее озноб. Не мог он этого знать. Никто не знал. Никто в целом мире, кроме нее и врача. Ей привиделся доктор Беньон – не он ли расквитался с ней, раздраженный ее сомнениями в верности его заключения. Нет, он связан врачебной присягой. Конфиденциальность превыше всего – за ее нарушение врача могут лишить практики. А она, ну что ж, надо будет – она солжет и под присягой. Если другого выхода нет. Чувствуя на себе взгляды всего зала, Энн, теребя лежащие на коленях перчатки и записку Джонни, изо всех сил старалась смотреть куда-то чуть ниже судейской скамьи, где по крайней мере не было лиц.

Галантерейщик сел. Боумен, пошептавшись немного с Джонни, поднялся, возведя очи.

– Известно ли вам, мистер Монт, об ответственности за ложные показания?

Галантерейщик встал.

– Ваша честь…

– Да, да. Мистер Боумен, я полагаю, ответчик вполне осведомлен об этом пункте закона.

– Как будет угодно вашей чести. Был ли еще кто-нибудь в доме, кроме вас и вашей жены, мистер Монт, в момент этого, как вы утверждаете, примирения?

– По-моему, нет.

– Стало быть, фактически нет свидетелей, могущих подтвердить хотя бы ваше присутствие в доме в этот день?

– Только моя жена. К сожалению, «третья сторона» в данном случае не присутствовала.

И опять судья Орр вынужден был пресечь непочтительный смех на галерке.

– Не будете ли вы так любезны, мистер Монт, использовать юридическую терминологию в ее прямом смысле…

– Ваша честь.

– Мистер Боумен…

– У меня нет больше вопросов к ответчику, ваша честь. Боумен сунул в рот таблетку и вернулся к своему столу.

– Вы можете сесть, мистер Монт.

…Энн почувствовала на своей руке руку брата, а на плече – руку Пенни. Они верят ей, ей, а не Киту. Что бы они подумали, знай они правду! Сдержав глубокий вздох, она сжала губы. Не имеет значения – ничто не имеет значения, лишь бы вырваться из этого ада, только бы на свободу! Потом она объяснит им, почему лгала, почему ей пришлось солгать, – все это потом. А сейчас, пока не разрешилась эта проклятая шарада, – это всего лишь слово Кита против ее слова.

Энн едва осознавала, что адвокат Кита снова встал, что ее адвокат опять обсуждает что-то с ее братом. Сосредоточиться не было сил. Пальцы скручивали записку Джонни, в голове вертелась только одна мысль. «Его слово против твоего…»

– Я вызываю мисс Олив Блетсоу.

По залу прошелестел шепот. Следующая свидетельница предстала перед судом. Энн лишь мельком взглянула на невзрачную фигуру в коричневом.

«Его слово против твоего…»

Галантерейщик нес что-то несусветное:

– Мисс Блетсоу, вы – сотрудница частного сыскного агентства Полтид , не так ли?

– Совершенно верно.

– В ваши обязанности, я полагаю, входит в основном слежка?

– Именно так. – Голос свидетельницы выводил каждый ответ, как законченную музыкальную фразу. Вот уж кто искушен в искусстве давать показания! Будто маленькая дерзкая птичка влетела в зал и уселась на стропила. Ее трели пробудили Энн от отрешенности.

– Значит, вы были одной из двух сотрудниц, которым, согласно инструкциям, полученным агентством Полтид от ответчика, поручалась слежка за истицей, миссис Кристофер Монт, в течение октября и ноября этого года?

– Совершенно верно. Мне была поручена слежка в Лондоне, – тараторила свидетельница, не без удовольствия замечая, что со стороны присяжных она, пожалуй, смотрится неплохо. Как все-таки удачно расположены их места! – Стоило ей выйти из дома и отправиться на станцию, мне звонили и сообщали, мол, поезд такой-то. Ну а уж от Виктории я ее подхватывала.

– И как часто истица ездила в Лондон за это время?

– Всего дважды. И оба раза в одно и то же место.

– Куда, мисс Блетсоу?

– На Харли-стрит.

…Энн, не отрываясь, смотрела на руку, лежащую на поручне свидетельской трибуны. Ногти, алые, как капельки крови, блестящие кольца. Она дослушала до конца – время и продолжительность ее визитов, специализация врача, каждая мелочь, – не отдавая себе отчета, звучат эти слова в ее сознании или идут извне. Самые сокровенные подробности ее жизни оглашены во всеуслышание.

Когда в качестве вещественного доказательства был представлен забытый ею носовой платок, у нее словно земля ушла из-под ног.

У Боумена вопросов не было, и свидетельницу отпустили. Заметив, что брат взглянул в сторону адвокатов, Энн машинально посмотрела туда же. Адвокат Кита совещался со своим поверенным. Оцепенение и полное, абсолютное бесчувствие вдруг овладели ею.

Посовещавшись, Галантерейщик встал.

– Ваша честь, в свете показаний последней свидетельницы я попросил бы вашего разрешения повторно вызвать истицу.

Судья кивнул, и только тут Энн поняла, что говорят о ней. Она нерешительно поднялась, видя, что Джонни держит ее под руку, но совершенно этой поддержки не чувствуя, и на ватных ногах пошла к свидетельской трибуне.

Услышав наконец тихий утвердительный ответ на вопрос, повторенный, как заклинание, дважды: «Верно ли, миссис Монт, что вы ждете ребенка от вашего мужа?», Флер внезапно почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Майкл протянул ей руку, но она отдернула свою. Уйти, уйти отсюда скорее! Она поднялась, Майкл встал вслед за ней, тут она услышала глухой стук и, почти в тот же миг, голос Джона с другой стороны зала:

– Энн!

Это имя! Никуда ей от него не деться…

Флер мгновенно обернулась – чтобы сквозь пелену в глазах увидеть, как, забыв обо всем на свете, ринулся Джон к опустевшей свидетельской трибуне, увидеть тревогу и боль на его лице, – и, не в силах больше смотреть, отвела глаза. Судья вызвал пристава, успокоил внезапно зашумевший зал и объяснил:

– По-видимому, у истицы обморок.

Не оглядываясь, крепко держа Майкла под руку, Флер вышла из зала.

С неподдельным сожалением упомянув о «защитнике», попавшем в собственную ловушку, судья Орр объявил присяжным, что в настоящем деле существуют обстоятельства, которые он рассматривает как непреодолимое препятствие. Перефразируя слова известного поэта применительно к данному случаю, он объяснил, что для истицы прощение зла не прошло безнаказанным, по крайней мере с точки зрения закона. В связи с этим, заключил он, иск должен быть отклонен.

Проводив до машины Флер и отдав Ригзу распоряжение отвезти ее на Саут-сквер, Майкл вернулся в зал как раз к объявлению решения суда. Простившись с Галантерейщиком, он отправился к выходу вместе с сыном и «очень молодым» Роджером. И тут, завернув за угол в каком-то из обшитых панелями наружных коридоров, они наткнулись на «противную сторону». Кит в упор посмотрел на жену, она тут же отвела глаза и спряталась за мачеху. Кит прошел дальше, Роджер отвел в сторону своего противника – обменяться парой слов по делу, ну а Майкл – совсем некстати – остался с глазу на глаз с Джоном Форсайтом.