как нарушение его давнего союза с Турцией, и все это в личных интересах одного человека (к тому же еврея), который утверждал, что его обидели. Хотя отношения между французским королем и османским султаном постепенно наладились, Жозеф Наси так и не получил полного удовлетворения своих претензий.57 Однако султан был готов выслушать его еще раз, в 1569 году, когда османы планировали вторжение на Кипр. Когда в сентябре того же года мощный взрыв уничтожил пороховой склад венецианского арсенала вместе с четырьмя галерами, красочные слухи приписали то, что почти наверняка было несчастным случаем, злокозненным махинациям еврея с Наксоса. Тем не менее, у него была обида на Венецию, которая плохо обращалась с его знаменитой теткой и стремилась контролировать его острова в Кикладах. Селим Сот, как говорят, пообещал Наси главный приз - корону Кипра, которую османы решили вырвать из рук венецианцев, и эта история была расширена рассказами о том, что он заказал корону для великого дня триумфа и изготовил знамя с надписью "Иосиф Наси, король Кипра". Точнее, венецианские наблюдатели считали, что Иосиф Наси настаивал на нападении на Кипр, хотя великий визирь Мехмет Соколлу советовал этого не делать.58 Как обычно, турецкая политика требовала времени для формулирования, и существовали красноречивые партии войны и мира. Тем не менее, слухи о нападении на Кипр распространились уже в январе 1566 года, когда венецианский бейло, отвечавший за своих соотечественников в Константинополе, сообщил о разработке планов; в сентябре 1568 года венецианцы были еще больше встревожены прибытием на Кипр турецкого флота из шестидесяти четырех галер, якобы с визитом доброй воли. Турки бессознательно изучали укрепления двух городов, которые им предстояло захватить: Никосии в глубине острова и Фамагусты на восточном побережье. Среди гостей был герцог Наксосский.59

Кипр был очевидной целью, христианское владение, изолированное в дальнем углу восточного Средиземноморья. Турки недавно (в 1566 году) выбили генуэзцев из их последней базы в Эгейском море, Хиоса. Наличие этих христианских анклавов отвлекало османов от других насущных дел, таких как борьба с персидскими шахами Сефевидами и желание держать воды Индийского океана чистыми от своих новых соперников - португальско-индийского флота. Кипр давал убежище христианским пиратам, охотившимся на суда с зерном, и теперь, когда производство зерна сокращалось, маршруты, по которым оно доставлялось в Константинополь и другие крупные центры, нуждались в защите. Вмешательство христианских пиратов в паломническое движение, которое вело через эти воды к святым городам ислама в Аравии, было еще одним искренним недовольством. Исламские апологеты войны могли бы возразить, что и раньше бывали случаи, когда остров был оккупирован и управлялся мусульманами или, по крайней мере, платил им дань; это было фундаментальное правило, что земли, которые когда-то были частью дар аль-ислама, должны быть возвращены, когда это возможно. Действительно, когда венецианцы возразили против растущей угрозы Кипру, Соколлу сказал, что теперь этот вопрос находится в руках экспертов по исламскому праву во главе с Великим муфтием, и его не тронуло напоминание о том, что турки на протяжении многих десятилетий поддерживали хорошие отношения с Венецией.60 Однако теперь Возвышенная Порта предъявила ультиматум, требуя от Венеции передать остров, если она хочет избежать войны.

Так же, как ужесточилось отношение османов, ожесточилось и отношение Филиппа II, хотя, как обычно, он был озабочен тем, где найти средства для оплаты флота; его войска буквально увязли во Фландрии, сражаясь с протестантами и другими повстанцами против испанской короны. Филипп надеялся, что Папа сможет собрать деньги для оплаты этой войны. Он мог предложить половину расходов на кампанию, Венеция - четверть.61 Последовали бесконечные переговоры, причем не только о финансах, но и о порядке командования. Филипп II стал меньше отвлекаться на события в Низких странах после того, как герцог Алва установил там суровый и непростой мир.62 В самой Испании восстание морисков, многие из которых оставались приверженцами религии своих предков, истощило испанские ресурсы и отсрочило ответ Филиппа на призыв к Священной лиге; оно также сделало Лигу более срочной, поскольку опасность турецкого удара по Испании, поддержанного барбарийскими правителями и морисками, вызывала опасения, что исламские армии вот-вот вернутся на испанскую землю.

Все эти колебания оставляли туркам возможность обрушиться на Кипр. В начале июля 1570 года они привели огромную армию численностью около 100 000 человек на флоте из 400 кораблей, включая 160 галер.63 Турки решили, что их первой целью должна стать Никосия, расположенная в глубине острова, хотя венецианцы уже приступили к ремонту и расширению ее земляных и каменных стен. Некоторое время Никосия держалась, но после отчаянных боев внутри стен турецкие солдаты получили свой неприятный приз: право убивать, насиловать и разорять жителей. Все это время западные державы продолжали спорить, не обращая внимания на события на Кипре. В конце концов, в середине сентября флот из менее чем 200 военных кораблей отправился на Кипр, только чтобы услышать новости о поражении под Никосией, когда они плыли на восток; неопределенность в том, что делать дальше, привела к новым спорам между адмиралом Филиппа, Джан Андреа Дориа, и папским командующим, Маркантонио Колонна. Ничего не было сделано для того, чтобы бросить вызов туркам в Никосии, и это было разумно, поскольку Дориа был, безусловно, прав: не было никакой надежды отвоевать внутренний город без массивных армий и гораздо более крупного флота. Осада Мальты была сосредоточена на внешнем краю небольшого острова; Кипр был совсем другим.64 Единственным источником надежды была Фамагуста, еще не захваченная турками, поскольку она обладала собственной прочной линией обороны и теоретически могла быть снабжена с моря. Зимой 1571 года, когда турецкий флот в основном покинул воды вокруг Фамагусты, представилась возможность: венецианская эскадра прорвала слабую турецкую оборону, но оставила после себя лишь 1319 солдат, а всего защитников было 8100 человек. Мехмет Соколлу в Константинополе решил, что это хорошая возможность заключить мир с венецианцами, хотя, конечно, им придется сдать Фамагусту. Он сомневался, что у них действительно есть средства и желание сражаться.65 Венеция, однако, была в приподнятом настроении - венецианцам даже удалось захватить Дураццо, который они потеряли в начале века и который был стратегически так же ценен для них, как Кипр для турок. Венеция отклонила предложение о создании торговой станции в Фамагусте в обмен на уступку острова. В любом случае, переговоры в другом квартале подходили к концу. Была создана Священная лига - весьма амбициозная крестоносная сила, объединившая Папу, Венецию и Испанию, и добившаяся для Филиппа согласия на то, чтобы некоторые из дорогих его сердцу целей, в частности война на северо-западе Африки, стали постоянными задачами Лиги.66 Ее