— Себастьяно бие Сомбра, пятнадцатого года рождения, попытка вооруженного грабежа, преднамеренное убийство, доставлен охраной пострадавшего купца, во всем сознался, приговорен к смерти, — зачитал Дайм, как только Убеда вернулся вместе с тюремщиком. — Его вы продали отдельно, за день до прочих. Рассказывайте.

— Да, верно! Заказ пришел через капитана Герашана, как всегда. Ее высочеству были доставлены двое, Сомбра и… — Убеда быстро схватил со стола еще один лист и прочитал: — И Баньяде, отравитель. Ее высочество купили обоих за… десять империалов.

Дайм присвистнул, а кастелян опустил глаза — зря, зря надеялся, что маленький марьяж пройдет мимо внимания Магбезопасности.

— Как выглядел Сомбра, — сделав вид, что не обратил на завышенную в три раза цену внимания, потребовал Дайм.

— Кажется… молодой. Точно, молодой… — Кастелян замялся, обернулся к тюремщику: — Рыжий, да?

— Э… не, не рыжий. Кажись, темненький, ага, ну точно, — неуверенно пробормотал тот и обрадованно добавил: — Опасный троллий сын!

Дайм тут же ухватился за его слова:

— Подробнее!

— Так эта… не развязали его. Драку затеял вот…

— Он сам затеял?

— Ага, сам, — закивал тюремщик. — Избил сокамерников… или его избили…

Все трое — Дайм, Убеда и тюремщик недоуменно переглянулись, и только Дайм снова чуть было не ухватил за хвост какую-то важную мысль, как Убеда хлопнул себя по лбу.

— Простите, светлый шер! Вам же велели передать письмо!

— Мне? Кто?

— Не могу знать, светлый шер! — с неподдельным страданием выдал кастелян и полез в ящик стола.

— Свободен, — махнул Дайм мнущемуся у порога тюремщику: все равно пользы от него с кошачьи слезы. — Так где оно?

— Вот! — радостно подал ему конверт Убеда, глянул на печать и еще более радостно пояснил: — От придворного мага!

Смотреть на печать Дайму не было нужды. Знакомая, пронизанная огнем и разумом тьма так и сочилась из бумаги. Сердце на мгновение остановилось, а потом забилось где-то в горле. От страха, от радости или от боли, Дайм и сам не мог понять. Настырный темный шер все же нашел способ с ним связаться, и не прочитать этого письма Дайм не мог. Потому что… потому что оно как-то связано со странным рабом, купленным Шуалейдой. Да, именно поэтому, а не потому что какое-то извращенное чувство требует вновь увидеть того, кто причинил Дайму невыносимую боль. Увидеть, понять, ощутить снова его близость и… Может быть теперь, после сеанса у шера Майнера, все будет иначе? И мысли о Роне не придется измерять секундами до болевого шока?

Отогнав неуместные мысли и еще более неуместную дрожь пальцев, Дайм вскрыл конверт.

«Мастер теней», — было написано на бумажке. Крупно и убедительно. Так крупно и убедительно, что у Дайма вмиг затрещала голова. Словно камнем ударило. Зато все ускользавшие ранее мысли вернулись и сложились в совершенно ясную и недвусмысленную картину.

«Прости, Темный Брат, если я вмешиваюсь в твои планы, но Шуалейду я тебе не отдам!»

— Э… светлый шер?.. — испуганно пролепетал кастелян, о котором Дайм напрочь позабыл.

— Не забивайте себе голову, Убеда. Возвращайтесь к делам, — отмахнулся от него Дайм и буквально вылетел из кабинета.

Нужно было срочно, немедленно найти Шуалейду и этого мастера теней. Пока с ней ничего не случилось. Ведь не может же быть, чтобы он опоздал!

И только взлетев в седло Шутника, он снова опустил взгляд на бумажку, которую сжимал в руке. Там точно было написано что-то еще.

«Надеюсь, ты читаешь это не в процессе расследования убийства ее высочества. На самом деле я надеюсь, что тебе вообще не придется это читать, потому что Шуалейда внемлет голосу разума и избавится от убийцы сама. Если поверит мне. Но если все плохо, я хочу чтобы ты знал: заказ в гильдии делал не я. Я бы никогда не причинил вреда этой глупой девчонке, потому что я (зачеркнуто) ты любишь ее.

Короче говоря, я постараюсь все уладить сам. Пишу это просто на всякий случай.

П.С. Слышал, что тебя повысили. Поздравляю».

Ниже было написано что-то еще, но старательно вымарано. Так старательно, что даже Дайм не смог ничего разобрать.

— Бастерхази! — выдохнул он, сминая бумажку в кулаке.

Шутник согласно заржал. Правда, Дайм не понял, с чем именно согласно ирийское зверье. По той простой причине, что совершенно не понимал — хочет он сам мучительно убить Хиссово отродье или обнять его и никогда больше не отпускать.

…прочитайте это прежде чем сжечь, ваше высочество.

Это не очередные бесполезные извинения. Я лишь хочу донести до вас жизненно важную информацию: ваш брат может избавиться от помолвки. Ему не нужно никого бояться, все, чем пугает Ристана — блеф и ничего кроме блефа.

Его величеству достаточно заявить во всеуслышание, что он уважает волю покойного отца и женится лишь на той, кого для него выбрал отец, мудро прислушавшийся к совету императора и Светлейшего. Поэтому помолвку с шерой Ландеха он признает своей ошибкой, продиктованной любовь к старшей сестре. Однако идти против воли отца и тем более воли всеми нами любимого императора он не станет даже ради братской любви. Если же кто-то сомневается в воле покойного короля Тодора, то может поинтересоваться у его всемогущества или его светлейшества насчет содержания их советов.

Уверяю вас, не найдется безумца, который посмеет сунуться к императору с подобным вопросом.

И даже не сомневайтесь в том, что его всемогущество, разобравшись в сути дела, поддержит его величество Каетано. Независимо от того, давал ли вашему покойному отцу какие-то советы или нет.

А если вы зададите прямой вопрос Диего бие Морелле, Мастеру Ткачу, о том кто такой ваш новый раб, получите очень познавательный ответ. Где его найти, вы прекрасно знаете. Как знаете и то, что соврать вам не сможет даже Мастер Ткач.

С уважением…

Полпред Конвента, т.ш. Бастерхази. Из написанного, но не прочтенного адресатом.

1 день журавля. Риль Суардис

Рональд шер Бастерхази

«И почему боги, одаривая вас силой, забыли вложить немного ума? — частенько вопрошал учитель, и тут же посохом вдалбливал в твердые головы учеников вечную мудрость: — Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам!»

Придворному магу тоже полагался посох, но, собираясь заняться подготовкой бала, Роне предусмотрительно оставил его в кладовке — чтобы не убить ненароком шера Вондьяса. Редкостно бестолковый и суетливый старикашка носился по залу и орал на толпу таких же бестолковых и суетливых лакеев.

— Оставьте в покое эти колонны, сишер, и убирайтесь прочь, — очень тихо и спокойно велел Роне.