Контрреформации на юге сопутствовала Контрреформация на землях северного Рейна и в Вестфалии. Здесь также с 1580-х гг. шел процесс формирования новой культуры, обратившей вспять натиск протестантизма и добившейся заметных успехов в деле возвращения населения к католическому вероисповеданию с помощью образовательных инструментов и культурных ресурсов, импортированных из Италии и южной Германии. Предпосылки этого процесса возникли здесь немного раньше, с обнародованием декрета Тридентского собора в Мюнстере в 1571 г. Но подлинное начало программы возвращения населения в лоно католицизма следует отсчитывать с прибытия в 1588 г. иезуитов и установления ими контроля над главными школами. Хотя большинство иезуитов, действовавших в Мюнстере, были местными уроженцами, «Малый Рим», который они создали, привел к большим переменам в культурном облике Вестфалии. Они насаждали нужные им политические и социальные воззрения у сыновей католической знати и купеческого сословия, которые съезжались к ним со всей Германии и северо-восточных Нидерландов, внушали им враждебное отношение к терпимости и городским привилегиям и свободам, воспитывая их в духе воинствующей ортодоксии и симпатии к новому монархическому абсолютизму северо-западных немецких церковных княжеств. Конфронтационный характер этой культуры привел к нарастанию трений по всей Вестфалии не только между католическими и протестантскими государствами, но и внутри епископств, где было сильно влияние лютеран и кальвинистов, и где существовали давние традиции городской автономии. Эта конфронтация, и такие события, как изгнание епископа Падерборна из его города в 1604 г., и распри между князем-курфюрстом Кельна и Мюнстера Эрнстом из династии Виттельсбахов, и горожанами Мюнстера в 1607 г., привели к конфликту политических идеологий, который взаимодействовал на многих уровнях с растущей католическо-протестантской поляризацией. На культурном фронте иезуиты отдавали предпочтение уроженцам Верхней Германии вместо традиционно настроенных представителей Нижней Германии из области Вестфалия. Таким образом, Контрреформация в северо-западной Германии способствовала растущему расхождению между культурой этого региона и северо-восточных голландских провинций, подобно тому, как Контрреформация, продвигавшаяся под эгидой Альберта и Изабеллы, решительно разделила обе культуры в Нидерландах.

На конфронтационный характер новой культуры Южных Нидерландов и Вестфалии, пропитанной духом Контрреформации, наложили отпечаток как местные обстоятельства, так и связи с Испанией, папством и Габсбургами. В этом смысле перемирие можно назвать продолжением Восьмидесятилетней войны другими средствами. Писатели-иезуиты в начале XVII в. интерпретировали восстание голландцев против их законного правителя как катастрофу, вызванную тлетворным влиянием чужеземной ереси, просочившейся из Германии, и амбициями коррумпированной знати. Их программа католического образования в конечном итоге преследовала цель искоренения кальвинизма в Северных Нидерландах, Клеве-Марке, и протестантских анклавах в Вестфалии и вокруг нее. В отношении Нидерландов она подразумевала также возвращение мятежного Севера в лоно Церкви и, тем самым, под политический и духовный контроль Брюсселя. Таким образом, несмотря на глубокий раскол, вызванный Революцией, новая высшая культура Юга укрепила представление о единых Нидерландах, в которые, в конечном счете, должны были снова вернуться северные провинции.

Эта «реконкиста» рассматривалась не только в политической и религиозной, но и в экономической плоскости. Всякий, кто прогуливался по улицам Антверпена во время перемирия, как сэр Дадли Карлтон в сентябре 1616 г., направлявшийся в Гаагу, чтобы занять там пост английского посла, мог прийти к безошибочному выводу о неполноте возрождения юга и признаках перехода ведущей роли к северу. Стойкие приверженцы католицизма, которые в те годы управляли южными городами, поощряли возрождение, но вместе с тем были убеждены в необходимости агрессивной экономической стратегии — хотя, предпочтительно, короче действительной войны, — для того, чтобы вернуть утраченное и восстановить гегемонию юга. Во время перемирия непримиримый антиголландский меркантилизм стал неотъемлемой частью культуры юга, усилив чувство обособленности и симпатии к стремлениям испанских Габсбургов по ослаблению Соединенных Провинций и, в конечном счете, воссозданию единого Отечества. Находились люди, которые предлагали и поддерживали программу Альберта по улучшению каналов, связывающих фламандские морские порты с Брюгге, Гентом и Антверпеном, чтобы установить стабильно функционирующие пути сообщения в обход голландских портов в устье Шельды. Одним из тех, кто удостоил такие проекты самых горячих похвал, был Карлос Скрибани (1580–1629), уроженец Нидерландов, хотя и имевший частично итальянское происхождение, глава иезуитской провинции Фландро-Бельгика в 1613–19 гг. Он верил в то, что Антверпен в один прекрасный день снова станет главным коммерческим центром Нидерландов — и Европы.

Мир Южных Нидерландов в эпоху Альберта и Изабеллы был высоко идеологической культурой, сфокусированной на антагонизме с тем, что она отвергала — независимость, кальвинизм и экономическое превосходство севера. Ее консолидация в годы перемирия решительно расширила пропасть между югом и севером, хотя одновременно укрепляла в сознании идею общих Нидерландов из семнадцати провинций, которые (якобы) существовали до 1572 г. Неудивительно, что главным апологетом идеи воссоединения семнадцати провинций, разделенных восстанием и ересью, были получившие зарубежное образование иезуиты во главе со Скрибани. Но объединение должно было состояться на основе поглощения севера югом, т.е. под верховной властью испанской короны и католической церкви, уничтожения северных мятежников, протестантизма, конституционных прав и терпимости. Для глашатаев новой культуры всякая форма сосуществования севера и юга на основе мира и смешения вероисповеданий была неприемлемой и даже невообразимой. Представление об общих Нидерландах из семнадцати провинций, образующих единое политическое целое, которое в XVI в. была плодом умозрительных размышлений, не пользующихся влиянием придворных и гуманистов, таким образом, стало в XVII в. составной частью контрреформационной пропаганды.

В том, что идея общего Отечества из семнадцати провинций получила все большее распространение в сознании людей, присутствовал также элемент воинствующей протестантской идеологии на севере, но только в маргинальном объеме. Широкий спектр мнений элиты и простого народа, выраженный в голландских памфлетах 1607–09 гг., показал, что хотя надежды на восстановление единства Нидерландов еще теплились в некоторых слоях общества, преимущественно среди тех протестантов из южных Нидерландов, которые нашли убежище на севере, такие представления не были центральной чертой политической мысли в Соединенных Провинциях. Усселинк, один из немногих писателей на севере, которые считали задачу освобождения страны от власти Испании по-прежнему актуальной целью и главным приоритетом борьбы, опасался, что если Соединенные Провинции не смогут изгнать испанцев из Нидерландов и добиться свободы вероисповедания для реформатов на юге, северу не удастся сохранить свою независимость и «свободу». Но даже для Усселинка в центре внимания находились скорее вопросы безопасности протестантов, проживающих на юге, и отстранение от власти новых патрициев, «пешек испанцев», как он их называл, в городских советах, чем включение юга в состав государства, возникшего на севере. В голландский Золотой Век идея общего Отечества из семнадцати провинций редко играла какую-либо роль в качестве устремления и движущей силы в культуре и политике.