И теперь я — как стальной гвоздь, крепкая, сильная, не гнусьи расплющиваюсь, и ем что хочу, и сохраняю нормальный вес, веду здоровый образжизни. Ты — другое дело. Ты молод, ты худощав, лишний вес тебе не грозит.Можешь сидеть в четырех стенах и работать, работать, включив свой компьютер… АБерта пойдет ловить рыбу… Ну как? Согласен быть партнером на таких условиях?

Я улыбнулся.

— Расплатись с официантом, Берта, раз ты отвечаешь зафинансы. Как партнер, я отношу расходы на выпивку за счет фирмы.

— Что еще за наглость! Каждый платит за себя! — возмутиласьБерта.

— Нет, нет, платит фирма. Будем соблюдать это правило, покая буду твоим партнером.

Берта выхватила кошелек, будто пистолет. Она смирилась сидеей партнерства, но платить за мою выпивку — сама мысль об этом казаласьнестерпимой.

Я постарался умиротворить ее:

— Ты же знаешь, я транжирю деньги, швыряю их на ветер…

Берта глубоко вздохнула, медленно и неохотно открылакошелек, достала пятидолларовую бумажку.

— Официант! — окликнула Берта. И добавила, повернувшись комне: — Сэкономлю, по крайней мере, на чаевых…

— Мы сэкономили, — поправил я.

— Я рада, что вы здесь и снова взялись за дело, мистер Лэм,— объявила миссис Деварест. — Мне нравится миссис Кул, но к вам я питаю большедоверия. Возможно, из-за Хилтона, который вас пригласил.

Она была в черном, лицо без косметики, в глазах — печаль.

— Миссис Кул считает, что именно вы найдете способ заставитьстраховую компанию уплатить мне двойную страховку.

— Существует закон, регулирующий деятельность страховыхкомпаний, — объяснил я. — Никто не заплатит, если нет фактов, подтверждающихзаконность притязаний клиента.

— Меня уже просветили, — призналась она.

— Мне бы не хотелось вас подвести.

— Обстоятельства против меня. Послушайте, мистер Лэм, яобещаю вам половину того, что удастся выжать из страховой компании.

— А судебное разбирательство вас не пугает?

— Не пугает… Итак, половину того, что получу… после всехпроцедур и консультаций с адвокатом.

— Возможно, это будет большая сумма.

— Если она не разочарует вас, значит, устроит и меня.

— Я посмотрю, что можно сделать.

— Это не все. — Миссис Деварест хотела не слушать меня, аговорить сама: — Вы будете регулярно получать заработную плату, стараясьдоказать невиновность моего мужа. Он не брал драгоценностей, он не покончил ссобой… В самом деле: если камни взял он — то где же камни? Где, я васспрашиваю? Думать о самоограблении — абсурд!

— Кто-нибудь еще, кроме вашего мужа, знал шифр? — прорвалсяя в ее монолог.

— Очевидно, кто-то знал. Хотя мы-то не знали об этом. Сейфпоследней модели, не зная шифра, его не открыть. Но… но вы должны понятьглавное: я не хочу никаких скандалов!

— Никак нельзя предугадать, что обнаружится в ходе дела.

— Но… Но… не обязательно предавать огласке все, что вдругобнаружится.

— Не обязательно.

— Отлично! Тогда приступайте.

Я помедлил и все же спросил ее:

— Вы опасаетесь, что откроется что-нибудь такое, о чем выпредпочли бы не знать?

— Хилтон был неплохим мужем, — ответила она. — Добрым,внимательным и заботливым. Но в чем-то (вы понимаете — в чем?) он был,наверное, ничуть не лучше других мужчин. Тут мужчинам нельзя доверять,согласны?

И она печально улыбнулась.

— Что ж, я приложу все усилия, — сказал я, готовясьрасстаться с миссис Деварест.

Вдова заметно обрадовалась моему обещанию. И вдруг сообщила:

— Надин хочет повидаться с вами, мистер Лэм.

— А где она?

— Кажется, в детской, с Селмой.

— О’кей, я загляну туда.

— И вы действительно хотите помочь мне?

— Приложу все усилия.

— Замечательно!

— Скажите напоследок, вы открывали сейф после смерти мужа?

— Да. В его блокноте были записаны какие-то загадочныецифры. Мой адвокат посоветовал обратиться к шифровальщику, специалисту посейфам. Тот разобрался в записях, разгадал комбинацию.

— Так вы знаете, что лежало в сейфе?

— Да, конечно.

— Что там было?

— Ничего особенного. Страховой полис и блокнот, в котороммуж описывал течение своей болезни. Он вел записи с того самого дня, когдавпервые проявились симптомы. Бедный Хилтон надеялся получить сведения, полезныедля своей профессии. Не думаю, что он был очень уж серьезно болен, простострашно переутомлен. Следи он за здоровьем, он бы осилил болезнь и прожил быочень долго.

— Возможно, и так.

— Да, да! Адвокат подписал необходимые бумаги, и я скорополучу сорок тысяч. Но мы не остановимся на этом, мы добьемся того, чтобы мнезаплатили вторую половину.

— О’кей.

— Не забудьте заглянуть к Надин.

— Не забуду.

Вдова взглянула на меня с чуть заметной улыбкой.

— Не знаю почему, мистер Лэм, но я питаю к вам доверие.

— Спасибо.

Надин Крой я нашел в детской комнате. Там я впервые увиделСелму. У девочки были красивые глаза — как у матери. Когда Селма улыбалась, нащеках появлялись ямочки.

Миссис Крой познакомила нас:

— Это мистер Лэм, дочка.

Селма доверчиво протянула мне ручку.

— Как поживаете? — спросила она, тщательно выговариваякаждое слово.

— Очень хорошо, спасибо, а ты?

— Я тоже хорошо. Мама обещала мне вечером показать кино,если я буду ее слушаться.

Миссис Крой засмеялась.

— Боюсь пробудить в ней тщеславие, — сказала она. — Я многоснимала ее. Селма любит смотреть наши семейные фильмы.

— Дядя доктор мне тоже показывал кино, — неожиданно сообщилаСелма. — А теперь дядя доктор уснул и больше не проснется.

— Ты так думаешь?

Девочка кивнула. У нее был серьезный, даже несколькоторжественный вид.