— Что вы хотите? — недовольно спросила Коптева.

— Мы все-таки хотели бы поговорить, — улыбнулсяДронго, легко отодвигая от двери молодого человека. При весе за центнер инемалом его росте ему достаточно было толкнуть дверь, чтобы молодой человекотлетел от нее. Но он всего лишь отодвинул сожителя Коптевой от двери.

— Ах, ты еще дерешься, — недовольно проворчалальфонс, поднимая руку. Дронго перехватил ее.

— Не нужно, — серьезно сказал он, — не стоитлезть в драку.

Очевидно, тон, каким была произнесена эта фраза, и весьвнушительный вид Дронго произвели впечатление. Молодой человек отпустил руку и,недовольно ворча, отошел в сторону.

— Проходите, — сиплым прокуренным голосом сказалаКоптева.

Ее двухкомнатная квартира хранила следы былой роскоши.Очевидно, женщина не всегда работала горничной в отеле. На стене висели двекартины достаточно неплохого качества. Даже не копии.

— Садитесь, — показала им женщина на стулья,расставленные вокруг стола. Ее молодой друг, успевший надеть рубашку, встал вуглу, всем своим видом показывая недовольство. Светлана уселась напротивгостей, достала сигареты, закурила.

— Мы не хотели бы вас долго задерживать, — началДронго, — у нас только несколько вопросов. Это вы убирали в тот деньномер, где была убита молодая женщина?

— Я, — кивнула Светлана.

— Вы не заметили ничего подозрительного в номере, гденаходилась убитая?

— Нет, — ответила она, чуть отводя глаза, —нет, не заметила.

— Вас позвали убрать номер после того, как убитую нашелМихаил Гогуладзе? И вы сразу поднялись на этаж?

— Нет, не поднялась. Сначала вызвали наше руководство,директора, службу безопасности. Потом приехали из прокуратуры, следователи. Итолько после того, когда все кончилось, меня позвали убрать номер. Крови тамбыло много, и никак не удавалось почистить ковролин. Но мне сказали, чтобы я неочень старалась, если пятно нельзя почистить. Через два дня его поменяли.

— Кто сказал, чтобы вы не очень старались? — сразууточнил Дронго.

— Не помню, — смутилась женщина, — я непомню, — упрямо повторила она.

— Вы обычно работаете на этом этаже, — продолжалнастаивать Дронго, — значит, хорошо знаете все номера. Неужели вы незаметили ничего необычного?

— Нет, не заметила, — упрямо повторила она,потушив сигарету, — ничего не видела. Я только номер убираю, —сказала она с явным вызовом.

— Кем вы раньше работали? — вдруг понизил голосДронго.

— Что? — не поняла она. Или сделала вид, что непоняла.

— Где вы работали до того, как перейти в отель?

— У меня муж был художником, а я работала в театре,гримером была, даже начальником отдела работала. Потом сократили, потом мужменя бросил. Вот и пришлось пойти в горничные, — она достала вторуюсигарету, затянулась и спросила: — Осуждаешь?

— Нет, почему же, — ответил Дронго — он понимал,что в ее вопросе был заложен гораздо больший смысл. Это был вопрос и промолодого альфонса, стоявшего у неё за спиной, и про ее образ жизни, и проработу, и вообще про всю ее жизнь. И он так же честно ответил «нет», вкладываяв это слово всю энергетику заданного ею вопроса. Она это поняла и благодарнокивнула.

— Может, вы все же что-то заметили? — еще разспросил Дронго.

Она молча покачала головой. Сильно затянулась, потом вдругпотушила сигарету и поднялась.

— Больше вопросов нет? — спросила она.

— Что было под картиной? — Он видел, как онавздрогнула. Нельзя было этого не заметить.

— П-под картиной? — переспросила она, чутьзаикаясь. Даже если бы она больше ничего не сказала, этого было бы достаточно,чтобы заподозрить неладное. Дронго и Любомудров переглянулись. В этот моментвсе испортил молодой человек, стоявший в углу и, очевидно, решивший, что пронего все забыли.

— Она же сказала вам, что ничего не помнит. Она же вамсказала, — сделал он несколько шагов к Дронго и взял его за руку, словнонамереваясь выпроводить силой.

Дронго продолжал смотреть на Светлану, ожидая ответа на свойвопрос. Когда он почувствовал, как сжали его руку, он непроизвольно сжал кулаки локтем правой руки резко ударил молодого нахала в живот. Тот вскрикнул,сгибаясь от боли. Любомудров чуть поморщился. Дронго продолжал смотреть в глазаженщины. Но она не произнесла ни слова. Только вдруг кивнула головой, словнодавая этим жестом понять, что все подозрения Дронго оправданны. Под картинойбыла установлена небольшая камера. Конечно, Дронго понимал, что ее убралиоттуда до того, как там появились сотрудники прокуратуры. Но он понимал идругое. Если камера была все-таки установлена под картиной, висевшей напротивкровати, то убиравшая номер горничная не могла не заметить обрезанных проводов,если они еще оставались под картиной, или четко обозначенное место от камеры,спрятанной столь искусным способом. Возможно даже, что Светлане посоветовалимолчать, и она никогда не скажет, кто именно ей посоветовал и как все было насамом деле, понимая, что после подобных признаний ей не жить. Но она кивнулаему, и этого было достаточно, чтобы понять — камера действительно существовалав момент убийства.

Рядом стонал молодой человек, скорчившийся от боли. Дронгосделал шаг к ней и спросил:

— Кто? Кто советовал вам ничего не говорить? Онапокачала головой. В глазах вспыхнул упрямый огонек.

— Я ничего не знаю, — уже с нарастающимраздражением произнесла она.

Он понял, что сейчас нельзя ничего больше спрашивать. Онапросто не ответит больше ни на один вопрос.

— До свидания, — Дронго повернулся к двери, Онлегко оттолкнул стонущего на полу альфонса и пошел к выходу. Любомудровпоследовал за ним. Он так и не проронил ни слова в этой квартире. Лишь, когдаони вышли на лестницу, сказал с явным одобрением:

— Вы неплохо работаете. Умеете обращать внимание наличность своего собеседника.

— Спасибо, — вздохнул Дронго.

Они вышли из подъезда. «Ауди», в котором сидел Ильин, стоялна противоположной стороне улицы. Он уже успел развернуться, ожидая их, чтобыехать в центр города. Любомудров вышел первым, Дронго пропустил его. И в этотмомент раздался противный визг тормозов.

— Ложись! — закричал Дронго, толкая адвоката.

Над головой раздалась длинная автоматная очередь. Стрелялииз темной «Хонды», которая тут же умчалась. С другой стороны улицы бежал,сжимая оружие в руках, Андрей Ильин. «Хонда» была уже далеко. Дронго поднялся,тяжело дыша и помогая подняться Викентию Алексеевичу. Тот попытался встать ижалобно вскрикнул.

— Кажется, вы разбили мне коленную чашечку, —пробормотал Любомудров, — но все равно спасибо. Вы спасли мне жизнь.