В дверь постучали негромко и ритмично. Створка распахнулась, менестрель Дэйти выдал мелодию ещё одной похабной трактирной песенки, но без слов.

– Я бы спел, – он прислонился тощим плечом к косяку. – Но боюсь остаться без языка.

– А за некоторые песни и в зубы дают, – покивала я.

– Знаю, – осклабился Дэйти, демонстрируя прореху на месте клыка и перебрал струны лютни.

– Тогда тебе стоит быть повежливее с целителями, глядишь, и зубы все будут на месте.

Дэйти ожёг меня взглядом:

– Обойдусь без очевидных советов. Собственно, я зашёл передать, чтобы ты шла уже наверх собираться, нас ждёт столица! Королевский двор! И смотрины. А мы ждём только тебя, словно это ты у нас светлость.

Трунь!

Развернувшись на каблуках, наигрывая мелодию и мыча очередную песенку, Дэйти зашагал прочь.

Поведение менестреля было ужасным, но я не обратила на него внимания, набатом в голове звенело: столица, королевский двор.

О подобных местах я знала из книг и рассказов мамы, и ничего хорошего в них не было, зато опасностей для девушки – выше крыши.

В обеденном зале оказалось совсем мало посетителей, и они походили скорее на торговцев, чем на бравых воинов Кайдена. А на улице нарастал шум, лаяли собаки, ржали кони, и всё это временами перекрывалось крепким словцом. Суетливое настроение передалось мне, я почти взбежала по лестнице.

Дверь в мою комнату была приоткрыта, я заглянула внутрь: служанка раскладывала на заправленной постели траурное чёрное бархатное сюрко.

Я остановилась на пороге: в эту комнату явно заселили кого-то другого. Уже собиралась уходить, но служанка, потянувшаяся к огромной корзине на полу, увидела меня:

– А вот и вы! Мне велели передать, чтобы вы поспешили.

За окном лаяли собаки.

Мой взгляд застыл на бархатном сюрко. Теперь я заметила на вырезе жемчужное шитьё. Служанка вытащила из корзины белую сорочку. Падающий из окна свет просвечивал двойной слой ткани, показывая, насколько она тонкая.

Следом за сорочкой служанка достала красное платье. Официальная одежда целителя должна быть красной, словно кровь, которую мы останавливаем и очищаем от несущей болезни скверны.

И ещё служанка вынула из корзины алый бархатный плащ, сверкнувший серебром и цветным шёлком вышивки: на плече, над сердцем, располагался герб Канисов: на фоне восходящего солнца почти чёрный мастиф держал щит, а у могучих лап истекала кровью голова врага.

Одежда с гербом герцога Кайдена куда больше слов говорила о том, что я его придворная целительница.

В висках неожиданно застучало, почти заломило. Это был страх. Моя жизнь менялась слишком стремительно, я много читала, я слушала рассказы мамы о жизни аристократов, но я не готова была вступать в эту жизнь.

Мне было страшно.

Собачий лай перешёл на какой-то запредельный новый уровень, а мне нужно было вдохнуть свежего воздуха. Метнувшись к окну, я выдернула раму, впуская в комнату свежий воздух и восторженный собачий визг.

По звукам казалось, там неистовствует сотня псов, но их было всего пять.

В центре двора стоял Кайден в блестящих золотых доспехах и чёрном траурном плаще, а его окружали радостные мастифы. Они молотили воздух куцыми хвостами, суетились, перебирали лапами, льнули к нему. Кайден со счастливой улыбкой трепал брылястые морды.

Будто ощутив мой взгляд, он поднял голову.

И я резко отступила в глубь комнаты. Зачем? Сама не поняла, ведь Кайден знал, кто остановился здесь. Раздражённая, не глядя на улицу, я лишь со второго раза попала рамой в паз окна и развернулась к служанке.

Та послушно ждала с сорочкой в руках. А на кровати рядом лежали тончайшие даже на вид шерстяные чулки, и это было уже как-то слишком… интимно, хотя герцог Кайден вряд ли выбирал их лично, просто приказал кому-то из слуг позаботиться о моей одежде. В одном переходе от столицы приобрести всё необходимое не так уж сложно. Наверное.

За окном восторженно повизгивали псы.

Я шагнула к служанке, та облегчённо улыбнулась, радуясь тому, что я соблаговолила приступить к одеванию. Сорочка странно переливалась в её руках, но только коснувшись ткани я поняла, что это шёлк. И тут же отдёрнула пальцы: это слишком дорого даже для личной целительницы герцога.

Служанка смотрела мне в глаза, и в них я читала ту же самую мысль. Или мне так казалось?

***

Собралась быстро. И ничего говорить Кайдену не собиралась: беседу о слишком дорогой сорочке он точно воспримет заигрыванием. Даже я восприняла бы это заигрыванием!

Выходя на крыльцо, я натягивала изумительно тонкие кожаные перчатки, и потому не смотрела перед собой.

А зря.

Когда раздалось счастливое повизгивание, было уже поздно: мастифы окружили меня. В холке они достигали моей талии, так что у меня против них не было ни шанса. Они егозливо вертелись, тыкались в меня мордами.

Жалобно оглядываясь, заметила Герцога. Не Кайдена, а пернатого: орёл сидел на крыше конюшни и, недовольно нахохлившись, смотрел на меня в окружении радостных псов.

Меня попытались лизнуть в нос, но я прикрылась рукой, попятилась – наткнулась на мощное собачье тело, увернулась ещё от одной восторженной морды, от другой, а об мои бока тёрлись псы, пытались отпихнуть друг друга, чтобы обнюхать и подсунуться под руку. Их взаимные бодания мотали меня, словно тонкое деревце на ветру.

– Да хватит уже, хватит! – я отмахивалась, пыталась протиснуться между псами, но тщетно.

Гладить никого из них я не собиралась – а то снесут.

– Сидеть! – Кайден сказал негромко, но псы сразу сели.

Кружком, в центре которого осталась я.

Псы, вывалив языки, влюблённо смотрели то на меня, то на Кайдена.

Он вёл под уздцы белоснежных коня и лошадь. Причём лошадь была с женским седлом, на котором я совершенно не умела ездить. Конечно, как целитель я могла не опасаться боли в мышцах и даже падение вряд ли станет для меня смертельным, но…

– Ты им понравилась, – сказал очевидное Кайден.

Псы радостно виляли хвостами и поскуливали, но не вставали.

– Разойдитесь, – велел Кайден, и два пса отступили, открывая мне путь к лошади с удивительно изящным женским седлом. Кайден выпустил поводья своего исполинского коня и лукаво улыбнулся, призывно махнул рукой. – Подходи, не бойся, я помогу.

Лошадь была слишком высока, чтобы я могла легко взобраться на неё в тяжёлом бархате одежды.

«Да что я всё смущаюсь? Зачем думаю, как всё двусмысленно кажется со стороны, если и так все решат, что я его любовница? Главное, я знаю – это не так», – кивнув своим мыслям, я решительно подошла к Кайдену и откинула полы плаща.