— Ее родные приехали? — мрачно поинтересовалсянейрохирург. Он полагал, что родственники пациентки захотят пригласить к нейсвященника перед смертью. Обычно члены семьи поступали именно так.

— Нет, мсье. При ней не было никаких документов, —объяснила дежурная сестра. Накануне ночью в Ля Питье привезли несколькочеловек, чьи личности до сих пор не были установлены. Вскоре родные или друзьяначнут разыскивать пропавших, и тогда этот вопрос разрешится, но на данныймомент имена не имели значения. Любой пациент вне зависимости от принадлежностик той или иной социальной группе получал в Ля Питье самую лучшую медицинскуюпомощь, какую только мог оплатить городской муниципалитет. Все, кто попадалсюда, были для врачей пострадавшими или больными, которых нужно было спасти. Ксожалению, удавалось это не всегда. Пятеро из числа жертв теракта ужескончались, в том числе — трое детей. Нейрохирург видел их тела — все они былиизуродованы и обожжены до неузнаваемости. Террористы, кем бы они ни были, какиебы цели ни преследовали, совершили страшное преступление, за которое должны былипонести самое суровое наказание.

Отдав необходимые распоряжения, врач сказал, что сновазайдет через час, и отправился дальше с обходом. Сделать на этом этапе он всеравно ничего не мог. В отделении реанимации, где находилась Кэрол, целаябригада медиков прилагала все силы, чтобы поддержать жизнь в пациентке,по-прежнему балансировавшей на грани жизни и смерти. Если бы не техническаяниша в стене, куда ее отбросило взрывной волной, Кэрол погибла бы. Каменныесводы ниши защитили ее от огня, а образовавшийся в ней воздушный пузырь непозволил задохнуться в копоти и дыму. Если бы не это обстоятельство, Кэролзаживо сгорела бы в тоннеле, как это случилось со многими.

В полдень нейрохирург позволил себе немного вздремнуть. Впротивном случае он бы наверняка свалился сам — за прошедшие шестнадцать часовв отделение травматологии поступило почти пятьдесят человек из числа жертвтеракта; сорок два из них выжили и требовали неусыпного внимания. По даннымполиции, в результате взрыва серьезно пострадало сто девяносто два человека;семьдесят человек извлекли из тоннеля мертвыми, но еще больше трупов все ещеоставалось внутри. Долгая, страшная ночь давно закончилась, но спасателитолько-только начали разбирать завалы.

Через четыре часа нейрохирург в очередной раз зашел в палатуКэрол и с удивлением обнаружил, что она жива. «Без изменений», — сказалаему медсестра. Дышать самостоятельно Кэрол все еще не могла, но еще однатомограмма показала, что гематома в ее мозге не увеличивается. Это было уженеплохо, однако, повреждение стволового отдела головного мозга по-прежнемуугрожало жизни. К каким последствиям это может привести, не смог бы сказатьникто. Кора головного мозга тоже пострадала — гематома давила на отдельные ееучастки, что было чревато потерей памяти и нарушением двигательных функций.

Рану на щеке Кэрол привели в порядок, и теперь, глядя нанее, нейрохирург подумал, что эта неизвестная женщина когда-то была оченькрасива. В этом тонком, правильной лепки лице ему чудилось что-то смутнознакомое, хотя он и был уверен, что никогда прежде ее не видел. Выглядела оналет на тридцать пять, самое большее — на сорок. Было поистине удивительно, чтоо ней никто до сих пор не справлялся, никто ее не разыскивал. Впрочем, подумалон, если по каким-то причинам она жила одна, может пройти несколько дней,прежде чем ее хватятся. Бесспорно было только то, что рано или поздно ееопознают, а может, она придет в себя и сама расскажет, кто она и откуда.

Следующий день был субботним, но все врачи отделениятравматологии продолжали оставаться на своих местах. Кое-кого из пациентовперевели в другие отделения больницы, нескольких человек отвезли в ожоговыецентры. Кэрол, однако, оставалась в списке самых сложных случаев. В Ля Питье втаком тяжелом состоянии она была одна, но в других парижских больницах ещенесколько человек отчаянно боролись за жизнь.

В воскресенье ее состояние неожиданно ухудшилось — у Кэролподнялась температура, однако врачи ожидали чего-то подобного. Ее организмпонемногу оправлялся от травматического шока и включался в борьбу.

Температура продержалась до вторника, а потом резкоснизилась почти до нормальной. Гематома в мозге уменьшилась, но врачипродолжали пристально наблюдать за состоянием пациентки, которое оставалосьстабильно тяжелым. В сознание она так и не пришла. Ее голова и плечо былизабинтованы, сломанная рука покоилась в лубке. Рана на щеке почти затянулась,хотя шрам, конечно, останется. Все это, однако, были поверхностные повреждения.Больше всего врачей беспокоило состояние мозга пациентки. На нее продолжаливоздействовать седативными препаратами. Кэрол находилась в глубокой коме, иневозможно было предсказать, когда она очнется. Никто из врачей не мог бы дажегарантировать, что она выживет. Грозившая Кэрол опасность еще не миновала — доэтого было еще очень и очень далеко.

Среда и четверг не принесли никаких изменений — Кэролпо-прежнему балансировала на грани жизни и смерти. В пятницу, ровно черезнеделю после трагедии, компьютерная томограмма показала некоторое улучшение,что привело всю медицинскую бригаду в приподнятое настроение. Но за все этовремя в больнице так и не появился никто из родственников. Насколько былоизвестно врачам, все остальные жертвы теракта — и живые, и мертвые — были кэтому моменту уже опознаны, и только их пациентка по-прежнему оставаласьбезымянной.

В тот же день горничная, убиравшая комнаты Кэрол в отеле«Ритц», сообщила в администрацию, что постоялица уже неделю не ночует в номере.Ее сумочка и паспорт были на месте, одежда — тоже, но постелью за все это времяона ни разу не воспользовалась. Создавалось впечатление, что гостья исчезла втот же день, когда зарегистрировалась. В администрации, впрочем, не усмотрели вэтом ничего необычного: богатые постояльцы часто вели себя довольноэкстравагантно. Например, снимали комнату или апартаменты в городе, чтобы тайновстречаться с любовницей, а в отеле появлялись сравнительно редко — или вообщене появлялись, если что-то не складывалось. Пожалуй, единственное, что былодействительно необычно, это наличие в номере сумочки и паспорта. Судя по всему,всю прошедшую неделю Кэрол Барбер действительно отсутствовала. На всякий случайоб этом сообщили в отдел регистрации, там сделали пометку в журнале, но необеспокоились: номер был снят на две недели, своевременную оплату гарантировалиданные кредитной карточки мисс Барбер. Вот если бы срок заказа истек, тогдабыли бы причины для тревоги, да и то не много. Старший менеджер был прекрасноосведомлен, кто такая Кэрол Барбер, насколько она знаменита и богата, и недопускал мысли, что она попытается скрыться, не заплатив. Быть может, рассуждалон, мисс Барбер с самого начала не собиралась жить в отеле, а номер сняла длякаких-то своих целей. Кинозвезды и прочие знаменитости часто бывали спричудами. Не исключено, что Кэрол преспокойно живет в другом отеле или узнакомых. Старшему менеджеру и в голову не пришло связать ее исчезновение совзрывом в тоннеле. Все же он сделал в журнале регистрации запись о том, чтомисс Барбер не пользовалась номером с даты прибытия. Эта информация, однако,носила служебный характер, поэтому пресса могла пронюхать о ней толькослучайно. В «Ритце» заботились о репутации отеля и хранили сведения о частнойжизни постояльцев в строжайшем секрете. В конце концов, ее исчезновение, еслиэто было именно исчезновение, могло быть связано с любовной интрижкой иличем-то подобным; в таком случае она, конечно же, постаралась бы избежать любойогласки, и администрация отеля готова была пойти ей в этом навстречу.