врача находился на первом этаже старого дома, на тесной и мрачной улочке, пропахшей кошачьей мочой. В конце плохо освещенного коридора, в тесной приемной, терпеливо дожидались посетители. Отовсюду слышались то вздохи, то перешептывания. Когда все журналы, лежащие на низком столике, были просмотрены, взгляды посетителей обращались к двум наклеенным на стену изображениям. Одно представляло собой агитку о вреде курения, а другое – какую-то средневековую картину. На ней была изображена обнаженная девушка, едва прикрытая покрывалом, в окружении двух врачей в черных одеждах и остроконечных шляпах. У каждого в руках было по огромному шприцу, причем такому огромному, что я все мое детство задавался вопросом, можно ли принимать эту картину всерьез.

В глубине кабинета, под деревянным распятием, старый врач общего профиля заговорил шаблонными фразами, словно взятыми из скверного парламентского отчета. Он обрушился на интеллектуалов, на газеты, книги и диски, которые выказывали сочувствие распространению наркотиков, прежде всего затрагивающему молодежь. Их рассуждения наносили больше всего вреда тем, кто работал в полях и зачастую не мог им противостоять. Старик изобличал дурные знакомства в городе, общество, утратившее бдительность, и ту свободу, в которой росли дети. По его мнению, именно свобода и таила в себе наибольшую опасность и приводила к неисчислимым бедам, в которых винить надо было только самих себя.

Затем он разъяснил Луизе, что героин поначалу распространился по побережью, а потом постепенно пришел в долину. Отделения токсикологии в больницах Ниццы были переполнены, и большинство наркоманов отправляли в психиатрическую клинику Сен-Мари. Это единственное место, где умеют справляться с ломкой, применяя смирительные рубашки и транквилизаторы. Но детоксикация мало помогает. Инициативные жители пытались помочь устранению этой проблемы. Следователь из Ниццы Мишель Заваро, устав каждый понедельник утром находить у себя в кабинете наркоманов, задержанных за кражи ручной клади и магнитол, создал в одном из равнинных поселков специальный центр, где страдающим от зависимости, прошедшим курс лечения, предлагали всевозможные занятия в спокойной обстановке. Несмотря на то что в некоторых случаях это давало положительный результат, побеги и рецидивы большинства пациентов сильно изматывали персонал. Лет через пять проект заглох сам собой. Героин оказался сильнее.

Провожая мою бабушку до двери кабинета, врач рассказал ей, что во время войны в Индокитае он видел, какие разрушения производил опиум. Опиаты по степени привыкания превосходят все известные ему препараты. А лечение долгое, мучительное и дорогое. Надо быть бдительными и держать Дезире подальше от дурных компаний. Луиза попросила записать сына в очередь на дезинтоксикацию. Но предстояло еще добиться, чтобы он согласился.

Крестовый поход

В конце концов, сам факт, что французы решительно вырвались вперед в исследовании нового вируса, не имел значения, пока их работу не признало международное научное сообщество. И тогда Люк Монтанье, Франсуаза Барре-Синусси, Жан-Клод Шерман и Франсуаза Брен-Везине начали убеждать конгресс за конгрессом дать им возможность ознакомить мировое сообщество с результатами их исследований и убедить его, что именно LAV, вирус, выделенный в Институте Пастера, и есть возбудитель СПИДа. Но эта отважная четверка оказалась более успешной в работе с биоматериалом в лаборатории, чем в искусстве убеждать толпу. Если прибавить к этому репутацию и красноречие Роберта Галло, который отстаивал свою гипотезу ретровируса, то станет понятно, почему они потерпели поражение.

В июле 1983 года Роберт Галло принимал Люка Монтанье в США. В портативном холодильнике француз привез ему пробирку с выделенным вирусом, чтобы он смог лично его изучить. Обаятельный американец сам встретил коллегу в аэропорту и отвез к себе. Монтанье приняли очень тепло. Было воскресенье, и приступать к работе над привезенным материалом раньше понедельника никто не собирался. Пробирку с вирусом поместили в холодильник в доме Галло, что привело в полное замешательство его жену.

Шли месяцы, встречи и обмен данными продолжались, но к конкретным результатам не приводили. Галло и его команда считали, что LAV – всего лишь разновидность HTLV. Они повторяли это повсюду, от семинаров до газетных статей, от газетных статей до конгрессов, отказываясь признавать LAV возбудителем СПИДа и навязывая свою точку зрения международному научному сообществу. Французская сторона воспринимала это с подобающим терпением: ясное дело, чтобы всех убедить, надо работать дальше, продвигаться и накапливать доказательства.

В Париже по инициативе Вилли Розенбаума Люк Монтанье встретился с иммунологом Давидом Клацманом и эпидемиологом Жан-Клодом Глюкманом. Когда-то оба помогали Розенбауму в случае со стюардом, однажды утром 1981 года явившимся на консультацию в больницу Биша – Клода Бернара. Тогда они вместе пытались понять, откуда мог взяться иммунодефицит у молодого парня. Впоследствии оба исследователя принимали участие в первых собраниях рабочей группы, созданной Розенбаумом.

Сейчас основной задачей было установить, что LAV является возбудителем болезни, и понять, каким образом ретровирус атакует иммунную систему. Как только удастся связать LAV со СПИДом, все сомнения исчезнут. Жан-Клод Глюкман и Давид Клацман присоединились к команде Института Пастера, чтобы подключиться к выполнению этой миссии.

А по ту сторону Атлантики Роберт Галло по-прежнему вел себя как удачливый игрок. Чтобы убедить всех в своей правоте, он постоянно приглашал французских коллег приехать и предъявить свои результаты на конгрессах.

Четырнадцатого сентября 1983 года Люк Монтанье принял участие в престижном конгрессе в Колд-Спринг-Харбор, что в нескольких десятках километров от Нью-Йорка. Представитель Института Пастера сообщил о полученных результатах в двадцатиминутном выступлении. Среди американских исследователей было весьма распространено мнение, что обнаруженный вирус – просто результат неаккуратного эксперимента. Неудивительно, что аудитория встретила выступление француза лишь недоверчивым безразличием. На ломаном английском, на скверно настроенном дисплее с постоянными помехами в изображении Люк Монтанье силился доказать, что наряду с американской ошибкой, которую все приняли за открытие, существует подлинный успех, истинный прорыв, совершенный французами.

Однако в тот же день, на конгрессе, Институт Пастера подал заявку на поддержку и засвидетельствование патента на первый тест обнаружения вируса в результате параллельного обследования зараженных пациентов.

Франко-американская битва патентов, причиной которой послужило сомнительное сочетание сотрудничества и соперничества, только начиналась.

Одесную Отца

Гнев бабушки постепенно утихал. К тому же дед оказался одним из тех, кто нашел своего сына спавшим на улице с иглой в вене. Трудно отрицать очевидный факт. Потрясение для них обоих было настолько велико, что они долгое время не могли об этом говорить. Но они об этом узнали. Тогда очень осторожно, избегая этой темы, словно и не было никакой размолвки по поводу Дезире, а они просто были очень заняты в магазине, дед с бабкой возобновили отношения с моими родителями.

Луизе понадобились недели, а может, и