Амая вынуждена была сбежать от Кавиана. Ее пугало в нем все: его постоянная властность, которой он злоупотреблял. Его желание командовать и надменное удивление, когда его команды не выполнялись. Неиссякаемое внимание к малейшим деталям. Амая ощущала, что находится в ловушке, как и в ночь их помолвки.

Но каждый раз, когда его настойчивые руки касались ее, происходило волшебство. Может, все мужчины одинаково обладают магией? Может, со всеми секс мог быть таким же восхитительным, как с Кавианом? Возможно, то, что происходило между ними, было самой обычной вещью на свете, но Амае не с чем было сравнить. Кавиан был единственным мужчиной, которого она касалась именно так чувственно, страстно, которому подчинялась.

Настойчивость и властность Кавиана в постели совершенно не разочаровывали Амаю. Наоборот, ее сердце стучало еще быстрее, а мысли путались. Затем он снова касался ее, и она вновь падала в чистое удовольствие.

– Вы слушаете, моя госпожа? – Голос визиря самым противным образом прервал ее мысли, и Амая выдавила из себя улыбку. – Я не могу не подчеркнуть, как важен дворцовый протокол. Это…

– Все, что останется, когда мир вокруг нас рушится, – закончила за него Амая, стараясь сесть ровнее и собраться. Она была рада, что достаточно внимательно слушала, чтобы повторить за наставником. – Пожалуйста, продолжайте.

Следующим утром Кавиан встал еще до рассвета, что было его привычкой. Кавиан тренировался ежедневно без поблажек и был в превосходной физической форме. Часами он выполнял упражнения, входящие в военную подготовку его армии.

А затем, также не пропуская ни дня, он возвращался в постель и будил Амаю самыми изощренными ласками.

Сегодня он овладел ею, пока она лежала на животе. Одной рукой он приподнял ее бедра так, как ему было удобно, а другой уперся в матрас рядом с ней. Его губы обжигали ее шею. Все произошло быстро и даже дико.

– Кончай, – приказал он ей, держа ее на грани слишком долго. Когда Амая терялась в этом отчаянном потоке чувственности, она не заботилась о том, кто кому подчиняется в данный момент. – Сейчас.

Кавиан хорошо обучил Амаю искусству любви за эти недели. Для оргазма ей было достаточно команды. Мольба сорвалась с ее губ, и девушка разлетелась бесчисленными осколками, уткнувшись лицом в подушку. Кавиан зарычал от удовольствия.

Он поцеловал Амаю в шею, пока она дрожала от пробегающего по телу наслаждения, и, пробормотав что-то, оставил ее в постели.

Только через какое-то время Амая смогла подняться. Она едва добрела до душевой, в которой мог бы поместиться весь распущенный Кавианом гарем. Эту тему она не поднимала, понимая, что ни к чему хорошему разговор не приведет. Она стояла под горячей водой, позволяя струям делать свое дело.

Завернувшись в шелковый халат, Амая присоединилась к завтраку в солнечной комнате рядом со спальней. Это был лучший зал: широко открытые двери выходили на террасу, с которой открывался бесконечный вид на горы и пустыни за ними. Спеша внутрь, Амая ощутила, что ей не терпится войти в комнату.

Мысль ее ошеломила. Она твердила себе, что все это – один из ритуалов, которые установил Кавиан. Он сразу настоял, что они будут проводить утра вместе.

– Я никогда не знаю наверняка, куда приведут меня события дня, – в первое же утро во дворце сказал Кавиан, когда Амая резко очнулась у него на груди, словно они уже давно делили постель. Голос Кавиана был сиплым и властным. Он держал ее при себе, туго намотав ее волосы на кулак. – Но я хочу точно знать, где он начался и с кем.

Сначала Амая неохотно смирялась с этим, потому что все в Кавиане вызывало в ней лишь отчаянное желание сопротивляться. Сегодня она поняла еще одну важную вещь. В глубине души она мечтала раствориться в этой жизни после многолетних скитаний по свету за ее переменчивой и обиженной матерью. Как заманчиво было раствориться в этом дворце, в мужчине, в образе, который он ей приписывал, и в этой жизни, которой он руководил так же гладко и безжалостно, как делал и все остальное.

«Здесь безопасно, – прошептал внутренний голос. – Как дома».

Амая удивилась этому внезапному открытию.

Она скользнула в комнату и села за стеклянный стол, где перед ноутбуком уже сидел Кавиан. Все в этом человеке лишь вызывало страх… так ей казалось всегда. Особенно когда его серые глаза сверкали серебром при взгляде на нее. Или когда его губы слегка изгибались в опасной улыбке, которая стала так важна для Амаи.

Лучше о нем не думать.

– Сегодня наконец-то ты займешься своим гардеробом, – начал Кавиан вместо приветствия. – Я пригласил моих любимых портных из Италии, и они уже ждут тебя в желтой приемной. Скорее всего, они привезли готовые модели, но также снимут с тебя мерки.

Мгновение до Амаи доходила суть сказанного. Она перевела взгляд с соблазнительных губ Кавиана к его завтраку, красиво поданному на золотых и серебряных блюдах.

– Что не так с моей одеждой? – Она взглянула на себя: кроме шелкового халатика, на ней ничего не было.

– Мне нравится. – Его глаза блеснули. В животе девушки тут же разлилось тепло. – Но я убью любого, кто увидит тебя такой.

И снова Амая почувствовала прилив удовольствия: она нравится своему мужу, и все остальное не имело никакого значения. Амая почти забыла о фразе про любимых портных.

– И сколько же платьев ты уже заказал? – спросила она, медленно поднимая глаза. – Наверняка семнадцать?

Кавиан сидел на своем любимом стуле, залитый утренним солнцем, и в его сером взгляде читалось глубокое удивление, какое Амая часто видела в последние дни, но губы уже были плотно сжаты.

– Ты правда хочешь услышать ответ?

– Мой гардероб вполне меня устраивает, спасибо, – быстро ответила Амая, действительно не желая слышать ответ, а главное, потому, что это была правда. Брат отправил ей ее вещи задолго до того, как Кавиан поймал ее в Канаде и привез во дворец. В первое же утро в Даар-Талаасе она обнаружила отдельную просторную гардеробную за гостиной, заполненную всем, что она оставила в Бакри: от официальных одеяний до ее любимых рваных черных джинсов, которые она носила в университете и которые Кавиан едва ли одобрил бы. – Ты нашел в нем недостатки?

– Если ты работаешь в шотландском пабе, то гардероб действительно великолепен. Но, к счастью, это позади. Могу заверить, тебе никогда не придется работать в баре.

– Это был приличный паб. Какая тебе разница, где я работала?

– Ты принцесса дома Бакри. – Кавиан выглядел, как никогда, могущественно и величественно, его взгляд мрачным огнем обжигал девушку. – Кроме того, тебе нужно было находиться перед толпами пьяных шотландцев каждую ночь. Твой отец – безумец, раз позволил это. Такая работа в буквальном смысле ниже тебя.

Это и привлекало ее, в чем она не рискнула признаваться Кавиану. А Рихад и отец играли в ее жизни более формальную роль. Она не была столь уж непокорной, и только Кавиан будил в ней желание противоречить. Даже сейчас.