Она понимала, что Кавиан прав: да, она действительно желала его, как никогда прежде.

– Встань на колени, – тем же низким, проникновенным голосом приказал он ей. Словно он был в ее голове, словно знал все эти тайные смелые мысли, которые она не хотела признавать. – Прямо здесь.

– Я не собираюсь вставать на колени перед тобой и умолять о… о чем бы то ни было, – бросила Амая. Но голос ее звучал не очень уверенно.

– Конечно нет. Я знаю, что ты оскорблена происходящим.

– Именно так.

– Я вижу. – Он едва склонил голову, и его серые глаза задорно сверкнули. – Встань на колени, Амая. Не заставляй меня повторять.

Вот и настал момент истины. Амая до сих пор не понимала, почему разделась по его приказу.

Все просто. Ей нужно лишь встать с кровати и уйти. Вряд ли Кавиан остановит ее силой. Он суров, да. Самый суровый мужчина в мире. Но на интуитивном уровне она понимала, что, даже пытаясь нарушить ее границы, Кавиан не станет принуждать ее к чему-либо. Ей всего лишь нужно встать с постели.

Она пошевелилась, хотя тело едва слушалось ее. Амая ощущала каждый сантиметр своей кожи, как никогда раньше.

Амая послушно встала на колени перед Кавианом, как он и просил.

Он с вызовом взглянул на нее, и она тут же выгнула спину, представив его взгляду грудь. Сердце сбивалось с ритма.

Кавиан ждал.

Амая не замечала ничего, кроме сурового, удивительно терпеливого взгляда на себе. Она чувствовала лишь голод, глубокий, сильный, поглощающий голод, от которого слабело тело, и она была рада, что не пытается встать. Ей хотелось, чтобы Кавиан коснулся ее, чтобы взял ее так, как полгода назад или недавно, в бассейне. Она хотела его.

– Тогда тебе стоит лишь произнести слово «azizty», и ты получишь меня, – пробормотал Кавиан, и Амая с ужасом поняла, что говорила вслух.

Амаю трясло. Она понимала, что, переступив черту, она не сможет вернуться обратно. Она уже не будет такой, как прежде.

– Пожалуйста, – прошептала она, но Кавиан ждал не этого.

– Скажи это громче, – глухо приказал он.

– Пожалуйста. Кавиан, пожалуйста.

Он самодовольно улыбнулся и коснулся Амаи.

Кавиан готов был наброситься на Амаю и овладеть ею в ту же секунду. Он хотел погасить раскаленное желание.

После брачной ночи он так и не смог заняться любовью ни с одной женщиной. Она заплатит за это.

Но для начала он привяжет Амаю к себе так, что она никогда не выпутается. Он убедился, что она не замечала других мужчин, только его. Он станет необходим ей как воздух, и, возможно, тогда она больше не захочет от него убегать. Кавиан будет владеть и ее телом, и ее душой. Но сперва он будет боготворить ее.

Кавиан пытался убедить себя в том, то они единое целое.

Он был королем этой суровой земли, а не ищейкой, вынужденной вечно скитаться в поисках сбежавшей невесты. Он отвоевал отцовский трон силой и кровью. Он правил Даар-Талаасом благодаря своему уму и призванию защищать свое, не важно какой ценой. У него не было выбора, кроме как разыскать женщину, попытавшуюся опозорить его перед его народом.

Более того, он хотел Амаю, и она принадлежала ему.

В прошлом он вернул себе древний трон, возглавил пустынное королевство. Это был закон Даар-Талааса. Такова цена силы – она принадлежит тому, кто может с ней совладать. Отношения с женщинами не могут быть другими. Он этого не позволит.

Кавиан приподнял подбородок Амаи, хотя знал, что одним только взглядом может заставить ее смотреть на него. Он чувствовал, как она вздрогнула от его прикосновения, видел эмоции и желание в ее темных глазах. Он ощущал запах ее кожи и темных волос, которые она наконец распустила.

И вместе с этим он ощущал гораздо более сильный и насыщенный аромат ее возбуждения.

Больше всего в жизни Кавиан мечтал вернуть трон, который он заполучил благодаря собственной решительности. Месть взращивала его, и к двадцати годам он получил то, что принадлежало ему по праву. И даже ощущение власти и могущества блекло по сравнению с Амаей, лежавшей перед ним нагой и послушной, пристально смотревшей на него.

«Овладею ею здесь и сейчас, и никогда больше мне не придется рисковать троном ради нее».

Он хотел Амаю с момента, как увидел ее на записи. Он точно знал, как овладеет ею, как она будет жаждать близости, когда увидел ее во дворце ее брата. Он знал, что они идеально подойдут друг другу.

Полгода назад безудержная страсть овладела ими, неожиданно и всепоглощающе. Они встретились впервые, когда Кавиан приехал во дворец Бакри с предложением брака и сотрудничества между странами. Это была формальная публичная встреча политических союзников: элегантный прием в королевском зале среди министров, помощников, послов и тщательно отобранных репортеров, чья информация в дальнейшем соответствовала бы реальности.

Они подписывали договоры, произносили клятвы, а Амая согласилась стать его женой. На ней было красивое платье, она выглядела настоящей недоступной принцессой пустыни. Их беседа была убийственно вежливой и наблюдалась со всех сторон.

За торжественным ужином в их честь речь произнесли, наверное, все титулованные лица Бакри. Вечер казался бесконечным, и, сидя рядом, они ни на минуту не оставались наедине. Не было ни шанса на настоящий разговор, ни на что-либо, кроме мимолетного прикосновения.

На следующий день состоялась помолвка. В великолепном зале, украшенном всеми оттенками золота, их окружало множество взглядов и камер.

– В моей стране, – начал Кавиан, когда они торжественно вошли в зал, касаясь друг друга перед толпой людей, как требовали того их титулы и сам случай, – нет необходимости в свадебной церемонии. Важно само заявление о браке, а не юридические тонкости. Свадьба вовсе не обязательна.

– Возможно, королевство моего брата не слишком современное, – ответила Амая, и Кавиан утонул в блеске ее темно-шоколадных глаз, сладкой свежести губ. Желание, преследовавшее его с самого момента, как он увидел ее, вновь охватило его. Несмотря на вежливую речь, что-то необъяснимое промелькнуло во взгляде Амаи, слегка раскрывая перед ним ее истинную сущность: ее неповиновение. – Но он считает, что все королевские браки должны быть узаконены. И я с ним согласна.

– Как ты хочешь, – пробормотал Кавиан. В этот момент он готов был отдать все ради того, чтобы увидеть настоящую Амаю, а не маску принцессы Бакри: его имя, защита даже не обсуждались; его королевство, богатство, земли. Его кровь и плоть. Его жизнь. Все, что она пожелает.

Но ей была важна свадебная церемония, а не он сам. И Кавиан ненавидел это.

Они обменялись клятвами в присутствии королей соседних государств, шейхов, султанов, официальных лиц и министров, бакрианских аристократов и членов его правительства, брата Амаи и его собственных людей.