— Конечно, не сочту. Ведь у нас с вами чисто деловые отношения, — заверила я и только потом подумала, что Грес, возможно, ужаснулась бы от этих слов.

Совсем, конечно, плохо, что я не знаю местных правил этикета. Я хоть и умела обращаться с приборами и салфетками, знала о нормах приличия в интеллигентном обществе (всё же бывший муж — доцент), но вот всякие аристократические условности оставались от меня далеки. Я никогда ими и не интересовалась. А тут они наверняка ещё и с местным колоритом.

В общем, я осознала, что рискую репутацией Абигаль. Но невозмутимо отправилась за генералом через холл в его личное крыло.

И там поняла, что у Доминги Элмо определённо хороший вкус и чувство стиля. Ему, как оказалось, нравился минимализм.

— Я не большой знаток и любитель искусства. Коллекционирую оружие разных стран и эпох, поэтому у меня из украшений только оно, — будто оправдываясь, прокомментировал он свой декор. — Но на гостевой половине вы можете украшать помещения, как посчитаете нужным. Хоть картинами, хоть цветами.

Я понимающе кивнула, рисуя у себя в голове проект интерьера.

На половине генерала преобладали оттенки серого, чёрного, белого и дерева. Освещение давали массивные графические люстры под многоярусными потолками. Мебель в гостиной выглядела дорого — коричневые кожаные диваны и кресла, темно-красный ковёр. На панорамных арочных окнах не было штор, и из них открывался вид на лес. Но пара помещений выбивались из общей гаммы: столовая оказалась светлой, оформленной в бежево-персиковых тонах, а в спальне окно закрывали тяжёлые красные портьеры, и над кроватью я обнаружила зеркальный потолок.

А Доминга-то затейник! Я прикусила губу, запрещая себе фантазировать.

— Благодарю за экскурсию. Я примерно поняла ваши предпочтения, — сказала, покинув хозяйскую спальню. — Жду план гостевого крыла с обозначением комнат, чтобы сразу же приняться за проект. Думаю, мне хватит недели, чтобы его расписать и представить вам. А вы уже решите, подходит он вам или нет.

Мы ходили по дому, наверное, больше часа, и я уже очень хотела проведать детей, да и время к обеду приближалось.

— Вы только что сняли огромный груз с моих плеч. Предлагаю это отметить, — с облегчением и загадочной полуулыбкой принял мой ответ генерал и подставил мне локоть, чтобы вместе спуститься с лестницы.

Я приняла его руку. Светло-серые мраморные ступени так блестели, что казались невероятно скользким. Не хватало только с них свернуться!

Но засада ожидала вовсе не там. У подножия извилистой лестницы нас ждал Карлос, а рядом с ним заламывающая руки Гресия.

— Госпожа моя, беда! — всхлипнула Грес, подаваясь навстречу.

Я сделала два быстрых шага по ступенькам, невольно потянув за собой генерала.

— Что случилось? — пытаясь разобраться в хороводе мыслей, я не смогла сохранить спокойный тон, и мой голос сорвался.

Это точно что-то не с детьми. Карлос стоял невозмутимый и иногда поглядывал на открытую дверь комнаты, из которой доносились приглушённые голоса. Что тогда? Забор повалился? С Грес станется устроить из этого трагедию. Или брат покойного мужа явился⁈ А вот это действительно можно назвать бедой!

— Кармела! Бестолковая деревенская девчонка! Она… — Грес прикусила язык и замялась.

Господи, да что стряслось⁈ Упала⁈ Вывалилась из окна, когда его мыла⁈ Так врача надо звать!

Я покрылась испариной.

— Говори уже, Грес, не томи! — с трудом сдерживая панику, потребовала.

Нянька быстро глянула на генерала и протараторила скороговоркой:

— Полезла-в-кастрюлю-и-попыталась-открыть-то, что-вы-туда-положили.

— И что? — не поняла я.

Раз только попыталась, значит, не получилось. С чего сыр-бор? Меня немного попустило, и пальцы закололо иголочками. Так и до инфаркта доведут!

— Её проклятьем приложило! Лежит теперь, глазами хлопает, а сказать ничего не может! Надо мага звать, но…

До меня начал доходить весь размах катастрофы, и я медленно убрала руку с локтя генерала, потому что она начала трястись. Это же значит, что посторонний маг узнает детали происшествия и сможет донести про шкатулку! Вот я растяпа! Надо было её с собой к Доминге взять! Сложила бы в сумку и унесла из дома, в который сама же и позвала кучу народу все отмыть!

Я набрала в грудь воздуха и медленно его выдохнула. Так, ладно, панику в сторону, потом буду себя ругать. Сейчас нужно действовать и спасать человека.

— Без но, Грес. Если надо звать мага, значит, зови! — сказала твёрдо и повернулась к генералу. — Я прошу прощения, генерал, видимо, обед отменяется…

— Нет. Не отменяется. Карлос, пригляди за детьми. Пойдёмте, я посмотрю эту девушку.

Генерал ускорил шаг, а я припустила за ним вместе с Гресией.

До нашего поместья домчали минут за пять. Но я даже на бегу отметила ровный забор, ворота и обновленное крыльцо. Однако радоваться было некогда. В гостиной на стареньком диване лежала пострадавшая, над которой ахали и охали деревенские женщины.

— Разойдитесь! Вон из комнаты! — рявкнул на них Доминга.

Всех как одну, включая няньку, словно ветром сдуло. Осталась только я. А генерал подошёл, присел на край дивана и взял пострадавшую за руки. Девушка оказалась молодой рыжей пышкой, слезы из её выпученных глаз оставляли дорожки на конопатых щеках. Я по-настоящему перепугалась. У меня даже в горле пересохло от того, что по моей вине пострадал человек. Ну взяла она шкатулку, ну попыталась открыть! Разве можно вот так за это наказывать? Можно же было просто током, что ли, шарахнуть!

— Абигаль, подойди, присядь в изголовье, — неожиданно перейдя на «ты», позвал меня Доминга.

Конечно, я подчинилась. Если могу чем-то помочь, обязательно это сделаю!

— Сними перчатки, — велел генерал, и я даже не подумала возражать и медлить. Но ему этого оказалось этого мало. — И повязку сними и положи руки девушке на виски.

Я размотала бинт, не сводя глаз с Доминги. Наблюдала за его реакцией на кольцо, но ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Оно было в шкатулке, и теперь не снимается, — все же сочла нужным пояснить я, прежде чем приложить ладони к вискам девушки.

— Об этом потом. Прикрой глаза и воспроизведи перед внутренним взором её образ. — Я опустила ресницы и представила то, что видела последним. — А теперь разбери картинку на нити, увидь её словно сотканный рисунок. Видишь?

Не знаю, что это было — внушение или у меня просто фантазия бурная, — но едва генерал это сказал, мысленный образ превратился в вышитую