Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще до восхода солнца я буду обладать магией.
Магией, которую я использую для того, чтобы вырваться из тюрьмы.
– Полагаю, он сказал тебе, что я помогла Кэ с переворотом? – Гладкий, как шелк, голос Мериам возвращает меня мысленно на бренную землю. – Но единственное, чем я поспособствовала свержению перевертышей, – так это тем, что упустила из виду эффект обсидиана.
– Как упустила из виду использование шаббинской крови на обсидиане? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю даже понять, что открыла рот.
У нее округляются глаза; у меня – еще больше.
Мерда!
Не поворачивая головы, я скашиваю взгляд влево: голубые глаза Данте прикованы к алым полосам на моей груди. Я испускаю вздох облегчения, который замирает, поскольку пальцы Юстуса на моей руке ужимаются сильнее. Может, Данте, и не обратил внимание на мои слова, но не Юстус. Фока!
– Я велела тебе молчать, Фэллон! Или ты не хочешь получить свою магию и услышать конец истории?
Я поджимаю губы. В ее вопросе прозвучал вполне заслуженный упрек.
– Мне не следовало вообще рассказывать Кэ об обсидиановом проклятии, но я была молода и ослеплена любовью; опьянена сладкой ложью, которую он лил мне в уши. Я не замечала, что он использует меня ради моей крови. Не замечала, что его любовь запятнана жадностью. Но заметила моя мама. Она угрожала прибыть в Люче и расторгнуть наш союз. Кэ предложил создать барьер, чтобы не позволить ей мешать нашей жизни, я была глупой девчонкой, прислушалась к его совету и установила стену между моей родиной и Люче.
Мериам изучает свои неподвижные, покрытые золотом бедра – наказание за предательство своего народа.
– После смерти Кэ моим тюремщиком стал отец того, кого ты знаешь под именем Ю. Он был жестоким, ничем не лучше жены. И только после того, как он покинул этот мир, мать Ю приказала перенести меня из этого хранилища в темницу на Изолакуори. Она хотела от меня избавиться. Сын Кэ, назовем его А, назначил Ю моим надсмотрщиком. Он приносил мне еду и питье, хотя мое проклятое тело ни в чем не нуждалось. Одной особенно суровой зимой он принес мне шерстяное одеяло.
Ее взгляд смягчается, когда она смотрит на мужчину за моей спиной. Он ей что, нравится?
– Не пойми меня превратно, фейри ненавидел меня и все, что я олицетворяла, но он боялся шаббинов и переживал, что, если я умру от простуды, мои чары падут вместе со мной. – Она вздыхает. – Десятилетиями мы сосуществовали, не доверяя друг другу. Однажды ко мне пришел А и потребовал создать чары. Я притворилась, что из-за проклятия потеряла магические способности. Ю раскусил мою ложь, но не рассказал своему королю. К счастью, у А были столь ужасные отношения с отцом, что он так и не научился создавать печати, иначе он мог взять мою магию силой. Или попробовать собственную.
Она добавляет еще один завиток, еще одну линию. Кровь стекает на корсет, окрашивая шелковую ткань. Возможно, я слишком потрясена рассказом или же мой организм воспринимает ее кровь как волшебство, а не мерзость, поэтому желудок не скручивает.
– Множество раз я пыталась покончить с собой, но жизнь была моим наказанием. Я предположила, что только полностью обратив меня в золото, Котел позволит мне перейти в следующее царство, поэтому я принялась молиться о скорейшей трансформации. Той ночью во сне мне явился Великий Котел и сообщил, что проклятье исчезнет лишь тогда, когда оборвется род Реджио.
– На следующий день Судьба бросила к моим ногам Эм. Точнее, к моей темнице. Мальчик задавал много вопросов, в основном о своем дедушке, которого боготворил, в отличие от своего отца, которого считал недалеким. Хотя он не говорил прямо о его смещении, я поняла, что он мечтает править. Поэтому я преподнесла ему трон, открыв местонахождение барьерного камня. Сказала, что завладевший им завладеет всей силой.
Ее радужки не белеют, они тускнеют, как у Бронвен, когда ее зрением завладевают шаббины. В случае с Мериам, полагаю, она погрузилась в прошлое, заново переживая воспоминание.
– Ослепленный жаждой власти, он принял мою сделку и приказал перенести меня на самый нижний уровень Изолакуори. Я отыскала камень, хотя на нем не было отметин. Я узнала его – вторую величайшую ошибку в своей жизни. Я велела Эм вырвать его со стены, что он и сделал. Земля содрогнулась. Толчок был настолько сильным, что камень выскользнул у него из рук и разбился. Как же я возликовала, Фэллон. Я думала, что с ним наконец исчезнет и барьер.
У нее отстраненный взгляд, словно мысленно она вновь стоит в недрах Изолакуори вместе с Марко Реджио.
– Эм пытался аннулировать нашу сделку, поскольку камень разбился. Но я выполнила условия, поэтому имела право получить причитающееся. Я потребовала, чтобы он убил своего отца, и это вполне его устроило.
Я резко втягиваю воздух, забыв, что ладонь Юстуса прижата к моим губам.
– Эм бросил меня в сыром подземелье Изолакуори. Я прикована к трону, поэтому он мог не беспокоиться, что я сбегу. Я сумела дотянуться до стены и нарисовать печать, позволявшую мне слышать все, происходящее в замке. Я узнала, что моя дочь освободила твою пару и оставила печать, ограждавшую Люче. Я узнал о ее беременности, а затем о падении А. – Ее изящное горло дергается, когда она тяжело сглатывает. – Я ждала, что золото растает лужей у моих ног, после того как сгинул последний Реджио.
Я хмурюсь в замешательстве: оставался ведь еще Марко Реджио.
– Я представляла, как поднимусь с ненавистного трона, как мои ноги свободно коснутся камня и воды. Как уплыву в Шаббе и буду на коленях молить прощение у Котла и своего народа, как заслужу их прощение. Как меня помилуют. – От волнения ее голос становится слабым, пока не превращается в тихий хрип, который с трудом получается разобрать. – Какие нелепые фантазии у меня были, Фэллон.
Не то слово, чокнутая ты ведьма! Я пытаюсь отступить, но Юстус удерживает меня на месте.
– Я узнала, что у А есть кровный наследник, только после того как за мной вернулся Эм, со сверкающей короной на голове, с нахальной улыбкой на устах.
Когда ее взгляд останавливается на принце, которого я сделала королем, который, в свою очередь,