litbaza книги онлайнРазная литератураГоды паники. Как принять верное решение, когда все говорят «пора рожать» - Нелл Фриззелл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 79
Перейти на страницу:
в подушку. Я была сломанным прутиком, состоявшим из жалости к себе, страха, жажды материнства, зависти и ярости. Радость за нее куда-то на время затерялась. Внезапно уклончивое отношение к детям стало казаться жестокостью. Почему никто из мужчин, с которыми я была, не понимал значение беременности для меня?! Муж Элис так сильно любил ее, что захотел связать их ДНК. Он захотел создать будущую жизнь, целую личность, внутри ее тела. Он захотел, чтобы она была привязана к нему, полагалась на него, навсегда стала его семьей. Я вопила и всхлипывала в наволочку о потерянном третьем десятилетии, о неспособности найти мужчину, который хотел бы семью, о страхе перед тем, как стремительно течет жизнь вокруг, о тяжести решения, которое придется волочить за собой веки вечные.

Оглядываясь назад, я понимаю: снова, в который раз, я использовала это «хочу ребенка» как универсальное понятие для всегдашнего стремления к стабильности, любви, защищенности, возможности положиться на мужчину, не отпугнув его, для шанса исправить несправедливости моего детства, для привязанности и разрешения самой себе быть уязвимой. Помимо этого, я искренне жаждала ощутить вес ребенка в собственном теле, жаждала родить, вынести кровь и боль этой трансформации и выйти из нее с чем-то волшебным. Хотелось полностью отдать себя чему-то и кому-то другому, кормить грудью, слышать в свой адрес слово «мама», держать малыша за ручки на уровне колена, когда он будет ходить по саду, целовать его в пухленькие щечки, раздуваться от молока, гордости и окситоцина, чувства цели, менять подгузники, ощущать, как малыш пинает меня под ребра, смотреть на спящее личико и знать: оно появилось из наших с партнером тел и любви.

Кроме усиления жажды материнства, которая вызывается беременностью подруги, «благая весть» способна восприниматься как ограбление. Беременность другой женщины может ощущаться как потеря твоей собственной – какой бы теоретической она ни была. Ты можешь завидовать. Может казаться, словно с тобой поступили несправедливо, тебя предали. Человек, которого ты любила и которому доверяла, резко обошел тебя на повороте.

«Я недавно потеряла ребенка и не могла [забеременеть] снова, – написала одна женщина в электронном письме. – Я несправедливо злилась [на подругу]. Я расплакалась в телефонную трубку, когда она сказала о своем положении, и не хотела больше разговаривать с ней до самых ее родов. Я повела себя как настоящая эгоистка и поняла это, только когда сама забеременела дочкой. Но в этой ситуации трудно контролировать эмоции».

Подобная реакция на недавно забеременевшую утробу – слезы, вопли, гнев и зависть – смущает и расстраивает всех. Но на самом деле ты не виновата. Под властью старины капитализма нас психологически обрабатывают так, чтобы в распределении ресурсов мы видели только конкуренцию. Если хочется яблок, ты должна победить остальных людей, желающих яблок, чтобы получить вожделенные плоды. Если хочешь дом, необходимо отвадить пронырливых, сбивающих цену крыс, которые тоже хотят этот дом. Если нужна работа, то, вполне вероятно, придется поспособствовать чьему-то увольнению, чтобы пересесть на его место. Менталитет, руководствующийся принципом «человек человеку волк», – вот что заставляет хотеть больше, покупать больше, производить больше, брать взаймы больше и верить, будто деньгами можно откупиться от любого человеческого переживания (или выкупить его). Поступая подобным образом, мы поддерживаем развитие экономики.

Даже когда ресурсы неосязаемы и нематериальны, капиталистические инстинкты никуда не деваются: мы идем по жизни, соревнуясь с другими за любовь, отношения, уважение, одобрение, здоровье, фертильность, чувство принадлежности. Мы способны понять – на рациональном уровне, – что любовь, семья и дети не являются конечным ресурсом, распределяемым по принципу «кто успел, тот и съел». Но знать это на эмоциональном уровне – совсем другое дело. Разумеется, когда люди жили кланами по полтораста человек, вполне возможно, беременность одной женщины действительно означала, что окружающим приходилось довольствоваться меньшим для обеспечения ее и ребенка. И даже тогда, в доисторическом и в основном домысленном нами прошлом, беременность не истощала до капли источник всей доступной спермы, способной к оплодотворению. То, что подруга собирается рожать, не означает, что у тебя меньше шансов сделать то же самое. Конкуренция за беременность – результат воображаемого соперничества, а не реального распределения ресурсов.

Да, существует определенная доля населения, у представителей которой никогда не будет детей. По данным Национальной статистической службы Великобритании, из родившихся в 1971 году женщин 18 % оставались бездетными к 45 годам8. Во-первых, я знаю, что считать этот возраст предельным, в котором женщина способна родить, – возможно, решение произвольное. Но чтобы собрать подобную статистику, нужно где-то провести черту. Стоит заметить: хотя статистика репрезентативна в масштабах страны, это не означает, что она в полной мере применима к компании твоих подруг. Маловероятно, что ровно 18 % из них останутся бездетными на всю жизнь. Числовые показатели беременностей и рождения детей – это лоскутное одеяло с огромной вариативностью в разных сообществах, населенных пунктах, экономических прослойках и физических типах. На каждую 38-летнюю женщину-одиночку, сжимающую кулаки при виде очередной наклейки «дети в машине», в радиусе 1100 км найдется 24-летняя, которая никогда не родит по собственному выбору. В то время как 18 % британок, возможно, никогда не родят детей, все же вполне возможно, что каждая из твоих бывших соучениц по начальной школе родит как минимум одного малыша к тому времени, как ей исполнится 35. Статистические наблюдения – это не диагностический факт. И все же чем больше подруг становятся матерями, тем выше вероятность остаться той единственной, которая ею не станет. В конце концов, говоришь ты себе, кто-то же должен входить в эти проценты.

«Если десять лет назад я восклицала: «Вот черт, и что, будешь оставлять?», то теперь улыбаюсь, сжимая зубы, поздравляю, вызываюсь сидеть с ребенком и одновременно чувствую, что вот-вот надломлюсь от печали, – анонимно написала одна женщина в Twitter. – И, как ни странно, я завидую не столько самому факту рождения или предстоящим годам трудов и радости, сколько уверенности и стабильности пары, решающей разделить на двоих нечто столь монументальное. Если ты одинока и бездетна и при этом ни то, ни другое тебя не устраивает, новости о беременности создают еще большую дистанцию между тобой и подругами».

Эту дистанцию я хорошо знаю. Я изливала зависть в нее. Я выла в эту дистанцию. Возможно, вы тоже.

Разумеется, одни женщины относятся к перспективе беременности лучшей подруги с большим оптимизмом, чем другие. Мне необыкновенно нравится ответ коллеги-журналистки, которая связалась со мной по электронной почте, прознав, что я пишу эту книгу.

«Моя лучшая подруга сообщила нам [о своей беременности], устроив розыгрыш «булочка в духовке», – рассказала она. – Мы на выходные выбрались

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?