Диана чуть не вскипела от очередного описания еще однойстрастной позы, но в эту минуту Барб рухнула на постель и захохотала.

— С первым апреля! — воскликнула она и была тотчасобстреляна воздушной кукурузой.

Как бы несчастлива ни была Диана, прежде чем Барб призналасьв своей шутке, она не выдала себя — ни словом, ни гримасой. Ни до признанияБарб, ни после.

Оглянувшись через плечо, Диана увидела, что Коул наполняеткормушку в последнем деннике, и поняла, что вот-вот он выйдет из конюшни иприсоединится к ней. Она знала о Коуле гораздо больше, чем другие девочки. —потому что она одна проводила с ним достаточно много времени.

Диана могла с закрытыми глазами сказать, как солнечные лучипревращают его волосы в полированное эбеновое дерево: как внезапная белозубаяулыбка смягчает резкие черты его лица, а в глазах искрится расплавленноесеребро; она знала прикосновение его рук к талии — как-то раз Коул подкрался кней сзади и, дурачась, подбросил в воздух, желая убрать с дороги. Девушкаслышала неудержимую ярость у него в голосе, когда Коул вытаскивал из конюшниприятеля Дуга, беспощадно распекая его за то, что он вздумал курить в конюшне.

Еще Диана видела, как Коул принимал выводок котят, ласковымбормотанием утешая их мать, а потом буквально воскресил родившегося мертвымкотенка, осторожно массируя ему грудь большим пальцем.

Диана наяву испытала некоторые ощущения, о которых другиедевочки могли только мечтать, но между ней и остальными имелось двасущественных отличия. Диана не стремилась превратить свои фантазии вреальность, и, кроме того, ей было ясно: мимолетная дружба с Коулом — все, начто она может рассчитывать.

Диана знала, что никогда не почувствует прикосновение егогуб, не ощутит, как его руки сомкнутся у нее за спиной. Девушка слишком хорошопонимала: если Коул захочет поцеловать ее, она вряд ли сохранит здравыйрассудок.

Коул не удосуживался заводить с ней осторожные разговоры илиприбегать к сложной тактике — он считал Диану равной и не очень-тозаинтересованной собеседницей. Но Диана не обольщалась: невозможно найти двухлюдей, столь разительно отличавшихся друг от друга.

Коул был грубоватым, порывистым и приземленным, а Диана —сдержанной, осмотрительной и безнадежно благопристойной.

Он принадлежал к миру мотоциклов, вытертых джинсов имногострадальных рюкзаков — выбранных ввиду необходимости самому прокладыватьсебе дорогу.

Неотъемлемыми составляющими ее мира были «БМВ», вечерниетуалеты и соответствующий багаж — благодаря возможности придерживаться гладкозаасфальтированных дорог.

Невзирая на свое философское отношение к ситуации, Дианавздохнула, глядя, как Кори шагает бок о бок со Спенсом. Охота на СпенсераЭддисона сулила Кори многочисленные разочарования и беды, но она с готовностьюшла на этот риск. А Диана этого не могла и не хотела.

Коул закончил задавать лошадям корм и молча подошел к Диане,встав у нее за спиной.

— Я искренне надеюсь, что вздыхали вы не из-за Эддисона, —сухо проговорил он.

Диана виновато вздрогнула, мгновенно придя в волнение от егоблизости. Его голос был мрачным и страстным, как ночь; от него пахло мылом исвежим сеном; казалось, он нависает над ней — такой же непреодолимый и суровый,как горы на западе Техаса.

— Что вы имели в виду?

Подойдя поближе, Коул поставил ногу на нижнюю перекладинуограды и кивнул в сторону медленно приближающейся парочки:

— Мне неприятно видеть то, что встает между вами и Кори. Яникогда не встречал родных сестер, которые были бы так близки, как вы. А теперьмне совершенно ясно: Кори желает заполучить своего спутника с потрохами.

— Неужели это так заметно? — спросила Диана, вглядываясь емув лицо, старательно не замечая, что рукав его рубашки касается ее плеча.

— Посмотрите на нее, когда Эддисон рядом, и сразу поймете,что у нее на уме.

От этих слов Диане стало не по себе, но она не могла сменитьтему и потому проследила за его взглядом.

— Спенс — отличный наездник, — заметила она. Коул пожалплечами:

— Да, он недурно ездит.

Диана знала Спенса с детства и потому пресекла попыткуусомниться в его способностях:

— Он ездит не просто «недурно»! Все считают, что он способенстать профессиональным игроком в поло!

— Какое сокровище! — процедил Коул издевательским тоном,которого Диана прежде никогда не слышала от него. — Звезда футбольной командыколледжа, «профессиональный» игрок в поло и дамский угодник олимпийскогомасштаба!

— Зачем вы так? — спросила Диана, встревожившись за Кори.Коул метнул в нее сардонический взгляд:

— Я еще никогда не видел Спенса без хорошенькой девушки,расточающей ему томные улыбки и благоговеющей перед ним — так, как благоговеетенынче вы с Кори.

— Я? — выпалила Диана, еле сдерживая смех. — Я? Коулвгляделся в ее разрумянившееся лицо.

— Насчет вас я ошибся, — наконец признался он с усмешкой иповернулся к Кори и Спенсу, которые теперь не спеша двигались к конюшне. —Надеюсь, Кори легко отделается. Она чертовски крепко втюрилась в этогоЭддисона. Сегодня она потратила на него целую пленку.

— Это еще ничего не значит, — покривила душой Диана. — Вы жезнаете, как серьезно Кори занимается фотографией. Сейчас она работает надсерией спортивных сюжетов, и поскольку Спенс ездит верхом…

— Он еще не садился в седло, Диана.

Закусив губу, Диана помедлила, а затем смущенно спросила:

— Вы думаете, Спенс заметил, как она к нему относится? УКоула вертелся на языке решительный ответ, но он не хотел тревожить Диану итеперь, когда понял, что она не принадлежит к армии обожательниц Эддисона, былготов проявить милосердие к ближнему.

— Если он и заметил что-нибудь, значит, внимание Кори его нераздражает — или же он слишком хорошо воспитан, чтобы ранить ее чувства.

Коул положил руки на ограду, и они с Дианой замолчали.Наконец Коул произнес:

— Если Эддисон тут ни при чем, тогда кто же тот счастливчик,при мысли о котором ваше сердце бьется сильнее?

— Джордж Сигурни, — пряча усмешку, ответила Диана.

— Этот Сигурни тоже наездник вроде Эддисона? Или же простобудущий студент колледжа?

— Мистер Сигурни — глава приемной комиссии Южногометодистского университета. Он подписал мое заявление, чем заставил затрепетатьмое сердце…