Кори с облегчением соскользнула со стула и отнесла тарелки враковину, а затем направилась наверх. Обернувшись через плечо, она бросилаДиане:

— Выезжаем через пятнадцать минут. Диана кивнула, думая оКоуле.

— Бабуля, — начала она, — можно я возьму к Хэйуордам остаткицыпленка?

Бабушка немедленно разрешила, но сидящие за столом домочадцыобменялись недоуменными взглядами.

— Диана, — растерянно произнес отец, — зачем Хэйуордампонадобились остатки цыпленка?

— Это не для них, — пояснила Диана, открывая холодильник ивытаскивая несколько яблок и апельсинов, — а для Коула.

— Но при чем тут уголь?[1] — в замешательстве спросилРоберт.

Диана рассмеялась.

— Нет, это имя — как у твоего приятеля Коула Мартина, —поправила она отца. Открыв дверцы стенного шкафа, девушка принялась исследоватьего содержимое, одновременно продолжая:

— Этот Коул работает на конюшне Хэйуордов и живет там. Онслишком худой — по-моему, ему жаль тратить на еду те небольшие деньги, которыеу него есть.

— Несчастный старик, — пробормотал дедушка, словноисполнившись сочувствия к бедственному положению ровесника.

— Он не старик, — рассеянно возразила Диана, скользявзглядом по шеренгам банок с домашними консервами на полках. — Коул редкорассказывает о себе, но я знаю, что он учится в колледже и вынужденподрабатывать, чтобы закончить учебу. — Диана искоса посмотрела на бабушку,которая уже складывала жареные куриные грудки и тушеные овощи в большуюпластиковую банку. — Бабушка, можно я возьму компот из персиков и немноговаренья?

— Конечно, можно. — Миссис Бриттон вытерла руки и подошла кшкафу, чтобы помочь Диане. Расправив бумажный пакет, она положила туда трибанки варенья.

— В прошлый раз, когда я угостила Коула твоим земляничнымвареньем, — вспомнила Диана, — он сказал, что оно гораздо лучше конфет, а онбез ума от сладостей.

Разрумянившаяся от этой похвалы изголодавшегося незнакомца,миссис Бриттон гордо присовокупила к угощению еще четыре банки земляничноговаренья, а затем направилась к столу.

— Если он любит сладкое, пусть непременно попробует пирожкис черникой. Они очень полезные и питательные. — Бабушка взяла с блюда полдюжиныпирожков. — Да, и обязательно угости его ореховым печеньем, которое я испеклавчера.

Когда бабушка разыскала второй бумажный пакет и сновашагнула к стенному шкафу, Диана остановила ее:

— Я бы не хотела, чтобы он считал это милостыней, бабуля. —Виновато улыбнувшись, она добавила:

— Я убедила его в том, что у тебя фанатичное пристрастие ккулинарии и что у нас после каждого обеда остаются горы еды.

Дедушка поднялся, чтобы налить себе еще кофе, и усмехнулся,слыша объяснения Дианы. Обняв ее за плечи, он заметил:

— Коул сочтет нас либо безумцами, либо транжирами.

— Несомненно, — призналась Диана, не замечая, что родителиуставились на нее с плохо скрытым изумлением. — Впрочем, было бы гораздо хуже,если бы он считал, что я занимаюсь благотворительностью, — призналась она сулыбкой, поднимая тяжелый коричневый пакет.

— Прежде ты ни словом не упоминала об этом парне, — спокойнозаметил ее отец. — Кто он такой?

— Он? Ну, пожалуй… он совсем не похож на моих знакомых.

— Чем не похож? — продолжал допытываться отец. — Может, онбунтарь? Или ренегат? А может, просто недовольный? Диана задумалась,остановившись в дверях.

— Наверное, он ренегат, но в хорошем смысле слова. Коул… —Она взглянула на родных и наконец закончила:

— Особенный. Так мне кажется, и все. Он выглядит раноповзрослевшим и опытным. Он… словом, он не такой, как остальные, — неловкодоговорила она. Жизнерадостно взмахнув рукой, девушка поспешила уйти.

Воцарилось неловкое молчание. Через несколько минут ее отецобвел взглядом лица родственников:

— Жаль, но я предпочитаю других ее знакомых.

— Этот совсем не похож на них, — подхватила бабушка.

— Вот почему я уверен, что он мне не понравится.

— Роберт, — поспешила успокоить его жена, — это первыймолодой человек, который понравился Диане, и потому ты немного ревнуешь.Вспомни, точно так же ты вел себя в прошлом году, когда Кори без умолкутвердила о Спенсе.

— Теперь я к этому уже привык, — раздраженно возразил отец.— Мне и в голову не приходило, что увлечение Кори Спенсом затянется больше чемна месяц. А оно длится уже год и становится все сильнее.

— Кори влюблена в Спенса, — сухо заметила Мэри Фостер.

— Она решила это еще в тот вечер, когда они познакомились. Атеперь уверена, что хочет выйти за него замуж. Ты давно заглядывала в ееспальню? Кори облепила фотографиями все стены. Она превратила комнату всвятилище. Полнейшая нелепость!

Генри Бриттон разделял досаду зятя по поводу того, что вжизни девочек их заменили другие мужчины:

— Она скоро охладеет, вот увидите. В четырнадцать летдевочки еще не влюбляются по-настоящему.

Его жена взяла карандаш, собираясь закончить простой, ноэлегантный эскиз трафарета, который она придумала, чтобы расписать стены вверхней ванной для гостей.

— Генри, я влюбилась в тебя, когда мне было четырнадцать.Роберт Фостер потерял нить разговора. Уставившись на дверной проем, гденесколько минут назад стояла его дочь, он произнес:

— Скажите, мне показалось, что Диана покраснела, когдазаговорила об этом конюхе?

— О студенте колледжа, — невозмутимо поправила Мэри иободряюще сжала руку мужа.

Слегка расслабившись, Роберт смущенно взглянул на нее:

— Просто насчет девочек я строю такие грандиозные планы… Яне хочу, чтобы они увлекались мальчиками очень рано — иначе вскоре они поймут,чего лишились, выйдя замуж совсем молодыми.

— Насчет Кори строить планы незачем, — возразила бабушка. —С этой задачей она уже справилась сама. Она хочет выйти замуж за Спенса и статьзнаменитым фотографом.

— Надеюсь, в обратном порядке, — хмыкнул Роберт. Бабушкаоставила его слова без внимания.

— А что касается Дианы, по-моему, она станет дизайнероминтерьеров, а может, архитектором или писательницей. У нее немало талантов, нопока она не стремится проявить их. Не могу смотреть, как пропадает одаренность.