– Ненавижу тебя! – зарыдала Речел и метнулась прочь от мужа.

Потом Луис пожалел, но было поздно.

– Речел…

Она грубо оттолкнула его, резко закричав.

– Оставь меня одну! – она остановилась в дверях кухни,отвернувшись от него, слезы катились у нес по щекам. – Я не хочу, чтобы с Элливелись подобные разговоры, Луис. Я это имела в виду. В смерти нет ничегоестественного. Ничего. Ты, как доктор, должен это знать.

Она ушла, оставив Луиса в пустой кухне, где вес еще дрожалоот их криков. Наконец, он полез в кладовку в поисках метлы. Подметая пол, Луисвсе время мысленно возвращался к последним словам жены и к их диаметральнопротивоположным мнениям. Как доктор, Луис знал, что смерть – самое естественноев этом мире, разве за исключением рождения. И как тогда объяснять девочке оналогах? Ведь Смерть гораздо естественнее, чем конфликты между людьми, взлеты ипадения общества… И не надо никакой рекламы и фейерверков! Только времянеумолимо отсчитывает часы жизни; с течением времени даже надгробия размываютсяи становятся безымянными… Морские черепахи и секвойи тоже когда-то умирают…

– Зельда, – протяжно сказал Луис. – Боже, именно ее смерть,должно быть, так повлияла на Речел.

Единственное, в чем вопрос: нужно ли ему что-то теперьменять?

Он наклонил совок над помойным ведром, и мука с мягкимф-у-у-у высыпалась в ведро, похоронив выброшенные картонки и пустые банки.

– Надеюсь, Элли не станет долго задумываться над этим, –сказал Джад Крандолл. Не в первый раз Луис подумал, что этот человек любитсыпать соль на раны.

Он, Джад и Норма Крандоллы сидели на веранде и, несмотря навечернюю прохладу, пили чай со льдом вместо пива. По 15 шоссе горожаневозвращались домой после выходных. «Многие понимали, как хорошо провестивыходные в одиночестве на лоне природы, раз лето задержалось», – подумал Луис.Завтра он в полной мере ощутит груз ответственности на новой работе. Весь деньвчера, да и сегодня, в городок съезжались студенты, наполняя квартиры икоттеджи общежития университета, устанавливая кровати, возобновляя знакомстваи, без сомнения, постанывали по поводу еще одного года, когда занятия будутначинаться в восемь, а питаться придется в общественной столовой… Весь деньРечел была холодна с Луисом – нет, даже больше подходит слово «заморожена».., икогда Луис ночью перейдет дорогу, вернется домой, он знал: Речел будет уже вкровати, а Гадж будет спать с ней, очень сладко спать, на самом краешке, такчто может запросто упасть с кровати. Половина кровати Луиса увеличится на тричетверти и будет выглядеть как большая, стерильная пустыня.

– Я сказал, что надеюсь…

– Извините, – перебил Луис. – Я витал в облаках. Конечно,Речел расстроилась. Как вы догадались об этом?

– Вроде бы я говорил о том, что машины идут и идут, – глядяна дорогу, Джад нежно взял за руку свою жену и ухмыльнулся.

– Разве не так, дорогая?

– Машины – стая за стаей, – проговорила Норма. -..А детей мылюбим.

– Иногда кладбище домашних животных – их первая встреча сосмертью, – снова заговорил Джад, сменив тему. – Они видят смерть людей потелевизору, но они знают, что это – притворство.., словно старые вестерны,которые смотрят по воскресеньям после обеда. По телевизору и в вестернах всехватаются за желудки или за грудь и падают. Кладбище на холме выглядит реальнеедля большинства из них, чем все фильмы по телевизору – все вместе взятые.

Подумав, Луис кивнул: «Скажите это моей жене! А почему бы инет!»

– Кладбище на всех действует одинаково: не все подают вид,хотя, мне кажется, большинство.., как бы сказать.., берут Смерть домой, положивв карман, чтобы снова рассмотреть на досуге, как и многие другие вещи, которыеони собирают за долгую жизнь. Но некоторые… Норма, ты помнишь того мальчика изГолливуда?

Она кивнула. Льдинки мягко зазвенели в ее стакане. Цепочка,на которой висели очки, блеснула в свете фар проходящей машины.

– Он видел во сне такие кошмары, – сказала она, – Грезилтрупами, встающими из земли и еще невесть чем. Потом умерла его собака… Все вгороде решили, что она съела какую-то отравленную приманку, помнишь, Джад?

– Отравленную приманку, – кивнув, согласился Джад. – Такдумало большинство людей, да-с. Это был 1925 год. Билли Холловэю тогда былооколо десяти. Потом он получил кресло сенатора штата, а после баллотировался вПалату Представителей Конгресса США, но пролетел. Еще до Кореи.

– Он вместе с друзьями похоронил собаку, – продолжалавспоминать Норма. – Обычная дворняжка, но он крепко ее любил. Я помню, егородители были против похорон, из-за плохих снов и все такое, но все оказалосьздорово обставлено. Двое мальчиков постарше сделали гроб, ведь так, Джад?

Джад кивнул и отхлебнул чай.

– Дин и Дэн Холлы, – сказал он. – Они и еще один мальчик –их закадычный приятель.., не помню его фамилии, но уверен, он один из детейБови. Ты помнишь семейство Бови, которое жило на Главной Дороге в старом домеБрочеттов. Норма?

– Да! – воскликнула Норма так возбужденно, словно этопроисходило вчера.., а может, для нес так и было. – Ах, Бови! Мальчика звалиАлан или Барт…

– Или Кендолл, – согласился Джад. – Я помню, у братьевнашлись веские причины нести гроб. Но собака оказалась не очень большой, и вдвоемнести ее было неудобно. Сделав гроб, мальчики Холла заявили: гроб нести должныони, потому что они – близнецы, сделанные точно под копирку. А Билли возразил,что они не знали Бовера (так звали собаку) и не могут нести гроб. «Мой отецговорил, что только близкие друзья могут нести гроб, а не какие-то плотники» –вот его аргумент.

Джад и Норма рассмеялись, а Луис лишь усмехнулся.

– Они уже готовы были подраться, когда Манди Холлидей,сестра Билли, принесла четвертый том Энциклопедии Британики, – продолжал Джад.– Ее отец – Стефан Холлидей был всего лишь доктором в той стороне Бангора иэтом месте Бакспорта, но в те дни, Луис, только у их семьи – у единственнойсемьи в Ладлоу, была Энциклопедия Британики: только они могли себе этопозволить.

– У них у первых появилось электрическое освещение, –перебила мужа Норма.

– Во всяком случае, Манди прибежала очень возбужденная,этакая восьмилетняя соплячка с большой книгой в руках. Билли и отпрыск Бови,думаю он-таки был Кендоллом, тем, который разбился и сгорел в Пенсаколе, гдевсе они служили в авиации в начале 1942 года, были готовы сцепиться сдвойняшками Холла за право тащить бедную, старую, отравленную дворняжку накладбище.