Луис захихикал. Скоро он громко смеялся. Он живо представил,как все это происходило, почувствовал привкус старины, и напряжение отразговора с Речел спало.

– Девочка сказала: «Подожди! Подождите! Посмотрите сюда!»Все остановились и посмотрели. И, черт возьми, если она не…

– Джад! – встревоженно сказала Норма: – Ты опять чертыхаешься!

– Извини, дорогая, я увлекся рассказом. Ты знаешь, как этобывает.

– Догадываюсь, – сказала она.

– И будь я проклят, если девчонка не открыла книгу на главе:«Похороны». Там есть картинка, где Королева Виктория отправляется в последний«бон вояж»7. Куча людей шествует с каждой стороны гроба, некоторые потеют, сусилием поднимая всю эту хреновину, остальные стоят вокруг в траурных одеждах игофрированных манжетах, словно ждут, когда скомандуют: «старт!» А потом Мандиобъявила: «Если церемония похорон официальна, народу может быть сколько угодно!Так гласит книга!»

– Это все решило? – спросил Луис.

– Именно так. Закончилось тем, что собралось ребят двадцать,и, будь я проклят, если они не напоминали картинку, которую нашла Манди, развечто не было гофрированных манжет и высоких шляп. Манди взяла всю организациюпохорон на себя. Построив всех, она дала каждому по лесному цветку: одуванчик,венерин башмачок или маргаритку, и они отправились в путь. Господи, я всегдадумал, что потеряла наша страна от того, что Манди Холлидей никогда небаллотировалась в конгресс, – старик засмеялся и потряс головой. – Во всякомслучае, после этого Билли перестали терзать сны о хладбище домашних любимцев.Он похоронил свою собаку, перестал оплакивать ее и после этого все прошло. Да имы все именно так относились к смерти.

Луис вспомнил Речел, почти впавшую в истерику.

– Ваша Элли сильнее многих, – заметила Норма, переменивпозу. – Вы, Луис, не думаете, что все, вокруг чего мы тут разговариваем, –Смерть – скоро придет за Джадом или за мной, и нам совсем не нравится обсуждатьвопросы, касающиеся ее…

– Ну, извините, – проговорил Луис.

– ..но в общем, не такая уж плохая мысль: свести со Смертьюшапочное знакомство. В те дни.., не знаю.., кажется, никто не говорил о Смертии не думал о ней. Смерть из яли из телепpoграмм, потому что решили: разговоры оСмерти могут повредить детям.., повредить их развитию.., и люди захотелизакрывать гробы так, чтоб те не выглядели как останки кого-то, и сказать «пока,Смерь!».., похоже, люди просто хотят забыть о Смерти.

– А теперь они показывают все это по кабельному телевидению– Джад посмотрел на Норму и прочистил горло. – Они показывают даже то, чем людиобычно занимаются за опущенными шторами, – закончил он. – Странно, какизменилось отношение к таким вещам с приходом нового поколения, ведь так?

– Да, – согласился Луис. – Я тоже так считаю.

– Ладно, мы пришли из другого времени, – продолжал Джад, иего слова звучали словно извинение. – Мы ближе к Смерти. Мы видели эпидемиипосле Первой Мировой, когда матери умирали вместе с детьми, умирали от инфекцийи лихорадки; в те дни казалось, что врачи только и могут размахивать руками. Вте дни, когда мы с Нормой были молодыми, если бы у вас был рак, вы бы точнопомерли, и быстро. В 1920 году не существовало лечения от рака, этого курсаоблучений! Две войны, убийства, самоубийства…

Он почувствовал, что пора перевести дух.

– Мы знали Смерть, – наконец продолжил он. – Ее знали и нашидрузья и наши враги. Мой брат Пит умер от с перитонитом в 1912 году, когда Тафтбыл Президентом. Питу только исполнилось четырнадцать, и в бейсбол он играллучше любого парня в городе. В те дни не надо было учиться в колледже, чтобыизучать Смерть… Острую Приправу, или как там ее еще называют. В те дни Смертьзаходила в дом, грубо говорила с вами, порой ужинала, а иногда вы чувствовали,как она покусывает вас за задницу, черт возьми!

В этот раз Норма не поправила мужа. Она просто молчакивнула.

Луис встал, потянулся.

– Пойду я, – сказал он. – Завтра у меня трудный день.

– Да, завтра закрутится карусель, – сказал Джад, тожеподнимаясь. Он увидел, что Норма тоже собирается встать, и протянул ей руку.Она поднялась, но, несмотря на помощь мужа, лицо ее перекосило от боли.

– Плохая ночь? – поинтересовался Луис.

– Не так, чтобы очень, – ответила она.

– Согрейте кровать, прежде чем ложиться.

– Хорошо, – сказала Норма. – Я всегда так делаю. И Луис..,не беспокойтесь насчет Элли. Она отвлечется, займется чем-нибудь со своиминовыми друзьями и не станет беспокоиться, вспоминая кладбище. Может, даже однаждыдети соберутся и отремонтируют несколько старых надгробий, покосят траву илисорвут цветы на могилы. Когда-нибудь, если у них возникнет такое желание, онизаймутся этим. И Елене от этого будет только лучше. Тогда она, может быть,начнет иначе воспринимать Смерть.

«Если только моя жена не воспротивится».

– Приходите завтра вечером и расскажете, как оно повернулосьв университете, если хватит сил, – пригласил Джад. – Заодно перекинемся вкартишки.

– Может быть, может быть, только если вы сначала напьетесьдо бесчувствия, – сказал Луис. – Тогда-то я и разделаю вас под орех.

– Док, – очень торжественно сказал Джад. – В тот день, когдакто-нибудь разделает меня под орех за карточным столом.., я позволю такомушарлатану, как вы, лечить меня.

Луис ушел, а Крандоллы еще долго смеялись над шуткой Джада,после того как Луис пересек дорогу.

* * *

Свернувшись на своей половине кровати, словно эмбрион, спалаРечел. Она крепко обнимала Гаджа. Все, как предполагал Луис, – в другие временабыли другие причины для наступления сезона холодных отношений между ними, но вэтот раз получилось хуже, чем обычно. Луис опечалился, разозлился и некотороевремя чувствовал себя несчастным, хотел все исправить, но не знал как и не былуверен в том, что первый шаг должен сделать он. Все казалось ему бессмысленным– единственный легкий порыв ветра превратился в ураган. Спор и аргументы..,да.., точно, но все это так же проходяще, как вопросы и слезы Элли. Луис былуверен, что не выдержит такого количества ударов судьбы, похоже, еще немного иего семейная жизнь треснет.., и однажды случится непоправимое. Он прочитал оподобной ситуации в письме одного из друзей: «Ладно, уверен, я могу сказатьтебе, до того как ты услышишь это от кого– нибудь другого, Луис: Мэгги и ярасходимся…» Или он прочитал это в газете?

Быстро раздевшись до трусов, Луис поставил будильник нашесть утра. Потом он оглядел себя, вымыл голову, побрился и похрустел«ролайдом» перед тем как чистить зубы – ледяной чай Нормы вызвал у него боль вжелудке. А может, всему виной Речел, свернувшаяся на своей половине кровати.Кровать – территория, которая определяет все остальное, – не об этом ли ончитал в каком– то университетском учебнике?