девушку, но врачи отмечали неестественные перепонки между пальцами на ногах, ракушечную корку на локтях и прозрачность век, если смотреть на свет. Она стала превосходной пловчихой, грациозной, как дельфин, выигрывающей медали сначала в старших классах, а потом на первом курсе колледжа. Она была одержима морем, этим огромным водоемом, скрывающим в своей утробе неизвестные создания, не только инопланетных морских чертей, акул-домовых и кальмаров-вампиров, но и существ из таких глубоких впадин на океанском дне, что их тела состояли из жидкой тьмы и не распадались только из-за давления водных масс. Казалось, у нее с ними всеми существует некая телепатическая связь, схожая с заунывными мантрами китов. Быть земноводной — значит быть бродягой. Когда опускалась ночь, она плавала в море, проводя под волнующейся поверхностью минуты, а то и часы. Это заинтересовало одноклассников и учителей. Куда она уходит? Наверняка, не только поплавать? Обладающие практическим складом ума думали, что она использует свою манию в качестве оправдания, не подчиняясь «комендантскому часу» и напропалую флиртуя с мальчиками, напевая им из поросшего ракушками дока, чтобы привлечь внимание самого красивого. Некоторые говорили, что она учится вдыхать воду. Другие — что Тэсса, в силу своей необычайной красоты, принцесса королевства наподобие Атлантиды и живет двойной жизнью. Она знала о слухах, но не обращала на них внимания, находя утешение в подводном шепоте, который ощущала своими перепончатыми пальцами у края воды, где ее испещренные жилками мембраны вздрагивали от смутной лингвистики.

Когда она пропала, сразу забурлили слухи, полные искажений и лжи, все в городе жаждали узнать, куда она сбежала, где потерялась, кто похитил девушку вопреки ее воле. Обыскали не только пляжи, но и озера, реки и болота. Были такие, кто прислушивался к стонам и лязгу в домашнем водопроводе на случай, если она посылала сигналы SOS. Бормочущие трубы внезапно начали выстукивать азбуку Морзе в стенах ее семейного дома. Друзья рассказывали о звездных узорах дождя, когда тот хлестал по стеклу. Со временем люди начали забывать, терять интерес, отвлекаться на обыденные, срочные дела повседневной жизни. Отец пропавшей девушки часами проводил время с Хироном, своим любимым жеребцом, выезжая на нем в дождь, в ветер, в град, в сумерки; лечил хронический пододерматит его копыта на левой передней ноге, от которого несло гниющей древесиной. Мать подолгу оставалась на крыльце, раскачивалась на подвешенной за цепи лавочке и вязала головную повязку в виде толстой косы днем, чтобы потом распустить ее ночью и с утра начать по новой. Мать делала так тридцать раз, пока не выяснилось, что их дочь не застряла в канализации, как пресловутый аллигатор, и не превратилась в болотную мумию на просторах Эверглейдс[17]. Тэссу нашли выброшенной на берег, куда она так часто ходила. Ее тело напоминало губку, глаза — хрусталь, а ногти выросли вдвое. Среди морских водорослей ее волос обнаружили розовый след от раны на голове. Коронер заявил, что ее швыряло и переворачивало в безумии волн, а затем выбросило на острые камни у дока, где она любила нырять.

Родители хотели кремировать ее и развеять прах над волнами, даже несмотря на то, что вода дважды принесла ей смерть, но тело девушки оказалось словно сырой валежник и никак не загоралось. Пламя печи лишь покрыло ее слоем пепла. Родители решили устроить менее традиционную церемонию: скандинавские похороны, когда умершего отталкивают от берега на крохотном суденышке, а потом топят зажженными стрелами. Во время проведения ритуала в присутствии родственников и друзей, а также огромной толпы зевак, которых никто не приглашал, лодка сгорела и постепенно ушла под воду, но ее почерневшее тело оставалось на поверхности еще несколько дней, покачивалось пустотой на волнах, пока очередной закат не покрыл всё море оттенками розового и пурпурного, и ее черноту больше никто никогда не видел.

Многие посчитали, что она сошла на трон.

Хмурый ангел

Исаак учился считать мелочь, запуская монеты разного номинала по гладкой столешнице. Их трение напоминало резкий шепот. Некоторые монеты блестели, другие оставались тусклыми. Были только четвертаки, общей суммой на два доллара. Один — почти полностью черный, другой — с зеленым пятном на щеке Джорджа Вашингтона, из-за чего тот имел болезненный вид. Исаак перевернул его. Ему не хотелось, чтобы Джордж Вашингтон болел, пусть даже он давно умер.

Сейчас он рассматривал гордого орла, распростершего свои великолепные крылья.

Исааку нравилось считать мелочь. Он любил числа. Когда их складываешь или вычитаешь, всегда получаешь четкий Ответ, не предположение. То есть в случае, если он не знал Ответ, как тогда, когда ему было трудно определить, который час, был ли ему известен Ответ или нет, его всегда можно было получить, Ответ ждал, когда его всосет из воздуха Вакуумный Мозг Исаака. Такое прозвище придумал ему один мальчишка в его бывшей школе. Вакуумный Мозг. Он знал, что вакуум всасывает, и какое-то время был огорчен, что его мозг занимается подобным, но затем представил, как он подбирает всё, словно та блестящая машина, которой мама мягко проводит по ковру, гудящая и всеядная. Его мозг подбирал Ответы, что парили в воздухе, Ответы, иногда и не видимые. Он особенно преуспел в этом, когда осознал силу своего мозга и вспомнил, что это как-то связано с его именем, вспомнил, что отец рассказывал ему, очень-очень давно, что Другой Исаак смог предсказать движение планет. Для этого Другой Исаак использовал числа. Его мозг всасывал, предположил Исаак. Поэтому их зовут одинаково, хотя он и не понимал, почему Другой Исаак настаивал, чтобы все его звали Сэром, даже те люди, которые его не знали. Он действительно был настолько суров? «Предсказал» — одно из громких слов, которые использовал отец. Другой Исаак предсказал, как движутся планеты. Он скучал по отцу. Он скучал по своему городку. Скучал по голубому велику с позолоченным звонком, на котором он мчался с холма, глотая воздух, словно тот был нескончаемой сладкой ватой. Вакуумный Мозг. Он даже скучал по бывшей школе. Но главным образом он скучал по отцу. Он задавался вопросом, нет ли отца среди Ответов, невидимых, в воздухе, но его мозг всё же не был настолько всасывающим, как у Другого Исаака, поэтому он не знал Ответа.

Однажды он нашел в куче своих монет пшеничный цент[18] 1955-го года, очень-очень старый, но, когда он показал его Марко, пучеглазому из-за больших очков, Остин выхватил монету и положил себе в карман.

— Теперь он мой, утырок.

«Утырок» было чем-то новым. Он не знал, что означает это слово,